Борис Акунин: Сказки народов мира [Литрес]

Где-то захлебывался плачем ребенок.

В досаде мастер напихал в уши побольше мха, но это не помогло. Крик становился громче и громче.

В конце концов, рассердившись, Ван поднялся и вышел за невидимые ворота своего двора, чего не делал уже много лет. Нужно было положить конец безобразию.

Он не узнал улицы, на которую выходили ворота. Может быть, от долгой замкнутой жизни среди чудесных цветов, глаза просто отвыкли от уродства, но вид людских жилищ показался Вану ужасающе отвратительным. Какая грязь, какое безвкусие! А какая нищета!

«Успокойте вашего ребенка! — закричал мастер, остановившись у порога дома, откуда доносились крики. — Он мешает мне сосредоточиться!».

Вышла заплаканная женщина.

«Простите, — сказала она, вытирая слезы. — Моего малыша укусила зеленая змея, выползшая из канавы. Ему очень больно. Яд смертелен, но действует он медленно. Мальчик отмучается, и станет тихо. Потерпите, прошу вас».

«И долго это продлится?» — раздраженно спросил Ван. У тех, кто самозабвенно служит Красоте, в душе не остается места для сострадания.

«Лекарь говорит, день или два…».

«Черт знает что», — проворчал мастер и вернулся в свой невидимый сад.

Он снова сел у пруда, но крики мешали ему наслаждаться зрелищем. Хуже того: Ван заметил, что второй ряд лепестков, начавший было приоткрываться, вновь сомкнулся. Плач мешал и лотосу. Нужно было устранить помеху.

Ничего не поделаешь. Садовник срезал алый цветок Канфу, исцеляющий любые недуги, и вновь отправился к соседнему дому.

Не постучавшись и не поздоровавшись, он распихал горюющих родственников бедного мальчика, наклонился и потер ему лотосом живот.

Почерневший, распухший от змеиного яда ребенок сразу перестал кричать. Лицо его порозовело. Опухоль спала. «Мне надоело лежать! — заныл исцеленный. — Я есть хочу! Я играть хочу!».

Счастливые домочадцы не знали, как и благодарить спасителя. «Мы бедные люди, — говорили они, — но для вас мы ничего не пожалеем, только скажите!».

«Мне нужно от вас только одно, — рявкнул на них Ван. — Чтоб ваш чертов ребенок больше не шумел!».

И поспешил назад, к пруду.

О радость! Второй ряд лепестков снова приоткрылся, и уже было видно, что они пунцовые, как утренняя заря в ясный зимний день. Мастер не ел и не спал, завороженный чудесной картиной этого восхода.

И вот второе, пунцовое кольцо полностью растворилось. Оно так безукоризненно сочеталось с белым сиянием внешнего ряда, что душа садовода затрепетала и взлетела выше.

В то же мгновение она услышала новый шум, еще назойливее прежнего.

Он несся не из какого-то одного места, а отовсюду. Это были вздохи, всхлипывания, жалобы, стоны множества людей. Ван не мог взять в толк, откуда слышатся эти противные звуки, но испугался, что из-за них не захотят распуститься лепестки следующего ряда.

Поэтому он снова вышел из своего невидимого убежища наружу — разобраться, что там у них происходит. Походил по окрестным улицам и понял, что по всему кварталу, в каждом доме, сетуют на нищету, голод и тяжкую жизнь. Это был очень несчастливый квартал, и Лотос Ванмэй, конечно, никак не мог полностью расцвести, со всех сторон окруженный таким несовершенством.

«Чтоб у вас стебель засох и листья отвалились!» — выругался мастер самым ужасным проклятьем из всех, какие знал.

Он вернулся к пруду, извинился перед золотоцветным Баоцзяном и срезал его.

Лотос покачал своими десятью лепестками, словно к чему-то принюхиваясь, потом качнулся в направлении гор и потянул Вана за собою. Тот не противился.

Выглядело это так, словно идет сердитый человек, держит в вытянутой руке цветок невиданной красы — на самом же деле путь указывал лотос, а Ван лишь повиновался.

За городом Баоцзян привел мастера в горную пещеру, где были зарыты сокровища, должно быть, хранившиеся там с незапамятных времен. Мастер посмотрел на них и подивился, насколько золото уродливее цветов. Как глупы люди, не понимающие этого!

Но польза есть и от золота.

Он поспешил обратно, к старейшине квартала, и объявил, что жители больше не будут жить в нужде. Золота хватит каждой семье.

Люди сначала не поверили, но он отвел их в пещеру, они увидели сокровище, и началось всеобщее ликование.

«Как нам отблагодарить тебя, щедрейший из щедрейших?» — говорили они.

«Живите тихо и больше не хнычьте!» — сказал Ван и побежал прочь. Он боялся, что третий ряд лепестков распустится без него.