Андрей Белянин - Два домовых дома [litres]

А перед трибуной, как Ленин на броневике, на пыхтящей печке стоял в полный рост говорящий кот Маркс. Из трубы валил дым, к печке выстроилась целая очередь за бесплатными пирожками, чем воспользовался баюн для своей пламенной речи.

– Землю – кьестьянам! Фабьики – йабочим! Свободу – найоду! – декламировал кот, потрясая где-то сворованным красным флажком.

Нефритовый император хохотал, утирая слёзы рукавом платья, и подвески на его шляпе тряслись и звенели, стукаясь друг о друга бусинками. Богиня кокетливо прыскала в кулачок, не имея возможности сохранять бесстрастное лицо при таком представлении.

– Пйолеталии всех стьян, соединяйтесь! Наш пайовоз впейёд летит, в Китае остановка! – самозабвенно голосил баюн, у которого, видимо, закончились все лозунги.

– Какой смешной огромный мао! – смеясь, сказал счастливый император. – Так смешно говорит! Так смешно поёт! Я забираю этого мао себе. Иди ко мне, жирный мао! Ми-ми-ми!

– Я вам не ми-ми-ми! – приосанившись, возмутился Маркс. – Я баюн! Великий кот! Обьязованный, айтистичный и учёный!

– Иди-иди сюда, учёный мао! – согласно покивал головой император. – Ты будешь веселить меня в моём Нефритовом дворце, а за это я сделаю тебя высоким чиновником! Ты будешь спать на нефритовой подставке, на шёлковой подушке, расшитой золотом. Ни один мао за всю историю Поднебесной не достигал таких высот, каких достигнешь ты в моём дворце! У тебя будут слуги. Десять слуг! Один слуга будет расчёсывать твою шёрстку, другой чесать тебя за ушами, третий выносить тебя погреться на солнышко, а четвёртый – прятать в тень в жаркий день. Пятый…

– Это наш кот! – внезапно перебил самого императора перепуганный Егорка.

– Ты чего?! – шикнул на него домовой, но было поздно.

По трибунам пронёсся испуганный ропот, однако император был слишком весел, чтобы наказывать неизвестного ребёнка.

– Чей это – наш? – спросил он, улыбнувшись Егору.

– Наш, то есть нашей семьи. А точнее, нашей бабушки. Мы его у леших украли специально для неё, потому что у неё суставы и давление. А когда Маркс к ней на колени ложится, ей легче становится! Нельзя отбирать кота у бабушки!

– И то правда, великий Нефритовый император, – осторожно сказал Гаврюша. – Бабушка Светлана Васильевна – женщина серьёзная. Обидится она, если вот энтого белобрового нахала у неё отобрать. А уж если я его домой не верну, то не сносить мне головы. Так что, как говорится, не вели казнить, не забирай котейку у старушки…

– А-а, мастер Гав Рил, Дух Дома из северных земель, принёсший нам науку Великих игр? – прищурившись, чтобы разглядеть Гаврюшу сквозь подвески на шляпе, кивнул Нефритовый император. – А кто этот храбрый до безрассудства мальчик, дерзнувший возразить императору Поднебесной?

– Э-э-э… – Домовой замялся на мгновение. – Это мой ученик, Егорка Красивый! Он вообще-то неглупый, да. И старших уважает. Просто неопытный ещё, маленький…

– Твой ученик храбр и мудр, мастер Гав Рил. Он не побоялся напомнить самому Нефритовому императору, что нужно уважать старость и большой стыд отбирать у людей то, что им принадлежит, ради сиюминутных развлечений. Я благодарю тебя, маленький ученик с соломенными волосами. Слово императора, ты получишь назад волшебного мао для своей бабушки.

– Вот спасибо! – поклонился Гаврюша и, толкнув Егора в плечо, шепнул ему: – Кланяйся!

– Спасибо большое, дяденька Нефритовый император! – сказал мальчик, неуклюже поклонившись.

– Но ты, мастер Гав Рил, – продолжил император, – должен будешь принести мне взамен такого же мао!

– Такого, как я, нет! – от возмущения подпрыгнув выше печной трубы, закричал кот. – Я единственный! Неповтойимый! Дьюгие баюны есть! Дьюгого Майкса – нет!

– Я найду для вас самого лучшего баюна! – быстро заверил императора Гаврюша. – Честное домовское!

– А что, есть «честное домовское слово»? – шёпотом спросил Егор у Аксютки.

– Нет. Это он сам только что придумал.

– Великий император, нам бы ещё с богиней поговорить… – вспомнил Гаврюша. – Можно?

Гуаньинь с любопытством посмотрела на домового.

– О чём ты хочешь говорить со мной, Дух Дома?

– Да о том обруче, что ты Сунь Укуну на лоб нацепила! А вот теперь как нам его с девичьего лба старшей сестры моего ученика снять?

Богиня недоумевающе посмотрела на монаха Сюаньцзаня, явно ожидая от него объяснений.

– Богиня! – Монах низко поклонился несколько раз, не смея поднять взгляд на Гуаньинь и императора. – Это всё мой вероломный ученик Сунь Укун, Царь Обезьян! Он обманом заставил вот этого невинного ребёнка Егора Ку, снять с головы своей волшебный обруч, дарованный тобой, светлая богиня, и унести его из Поднебесной! А неразумная сестра этого ребёнка, прекрасная дева из северной страны, по неведению надела обруч на собственную голову, приняв твой великий дар за обыкновенное украшение, которое так любят носить женщины, чтобы обрамить свою красоту и лишить разума мужчин, не успевших встать на путь просветления!