Хью Лофтинг: Путешествия Доктора Дулитла

Там, на глубине, нам часто встречались туманные тени погибших кораблей, потерпевших крушение и затонувших Бог весть сколько лет назад. Проплывая мимо них, мы говорили шепотом — как дети, осматривающие памятники в церкви.

Чудовищного вида рыбы, бесшумно пожиравшие свои жертвы в пещерах и провалах, внезапно срывались с места, встревоженные нашим приближением, и уносились во мрак со скоростью выпущенных стрел. Другие, более смелые, немыслимых форм и оттенков, подплывали совсем близко и пристально смотрели на нас сквозь стены раковины.

— Мне кажется, они думают, что мы — это что-то вроде аквариума, — сказал Бампо. — Не хотел бы я быть рыбой.

Это было волнующее и постоянно меняющееся зрелище. Доктор все время делал записи или карандашные наброски. Очень быстро мы исписали все чистые записные книжки, которые у нас еще оставались. Затем обыскали карманы, надеясь найти обрывки бумаги, чтобы записать новые наблюдения, и даже повторно использовали старые книжки, помещая записи между строк и на обложках.

Самая большая проблема заключалась в том, что нам не хватало света. На большой глубине было очень темно. На третий день мы проплыли мимо компании светящихся угрей, светлячков подводного мира, и Доктор попросил улитку на какое-то время взять их в нашу компанию. Они с готовностью согласились и плыли рядом с нами. Свет, который они излучали, хотя и не был слишком ярким, очень помог нам.

Как наш гигантский моллюск умудрялся находить дорогу в этом огромном и мрачном мире, оставалось для нас большой загадкой. Джон Дулитл спросил у улитки, как она ориентируется, откуда знает, что держит правильный путь к Падлби-ривер. Ее ответ настолько потряс Доктора, что, не найдя бумаги, он изорвал подкладку своего драгоценного цилиндра и заполнил ее новыми строчками.

Ближе к ночи было уже, конечно, невозможно ничего разглядеть, и в темное время суток улитка плыла, а не ползла. Всего лишь слегка покачивая своим длинным хвостом, она развивала ужасную скорость. Вот почему мы совершили это путешествие за такое короткое время — пять с половиной дней.

На шестой день, вскоре после полудня, мы заметили, что поднимаемся по длинному отлогому склону. По мере подъема становилось все светлее и светлее. Наконец мы увидели, как улитка полностью выползла из воды и остановилась на длинной полосе серого песка.

За нашей спиной оставалась покрытая рябью поверхность моря. Слева было видно устье реки с отступавшей водой. А впереди уходила в туман полоса низкой ровной суши. Пара диких уток, вытянув шеи и вращая крыльями, пронеслась над нами в направлении моря и исчезла, как тень.

Этот вид очень сильно отличался от жаркого слепящего солнечного пейзажа Попсипетля.

С тем же шипящим звуком улитка открыла нам выходное отверстие. Ступив на болотистую почву, мы заметили, что идет приятный моросящий осенний дождик.

— Неужто это старая добрая Англия? — спросил Бампо, вглядываясь в туман. — Как-то не похоже. Может, улитка привезла нас не туда, куда надо?

— Нет, — вздохнула Полинезия, отряхивая капли дождя со своих перьев. — Это несомненно Англия. Можно определить по этому жуткому климату.

— Но, друзья, — воскликнул Джип, глотая воздух раскрытой пастью, — здесь пахнет чудесно, изумительно пахнет! Извините меня за недолгую отлучку: я вижу водяную крысу.

— Ш-ш! Слушайте! — вмешалась Чи-Чи, стуча зубами от холода. — Часы на церкви в Падлби бьют четыре. Давайте распределим багаж и скорее двинемся. Нам еще предстоит долгий путь через болота.

— Будем надеяться, — вставил я, — что Даб-Даб уже разожгла в кухне очаг.

— Я уверен в этом, — сказал Доктор, выбирая из кучи багажа свой старый ридикюль. — При таком холодном ветре ей, конечно, нужен огонь, чтобы домашним животным было тепло. Пойдемте. Будем держаться берега, а не то потеряем дорогу в тумане. Вы знаете, и в скверном климате Англии есть что-то очень привлекательное, когда впереди ждет очаг, к которому вы стремитесь… Четыре часа! Пошли скорей — мы как раз успеем к чаю.

Булфорд — Bullford — bull — бык, буйвол; Оксфорд — Oxford — ox — вол, буйвол (англ.). — Прим. пер.

Насмешливое прозвище лондонского простолюдина.

Собор Св. Павла находится в части Лондона, которая носит такое название, дословно означающее «дешевый район».