Корнелия Функе: Чернильное сердце

Завидев Сажерука, Фарид мигом вскочил на ноги. В руках у него было ружьё – оно, конечно, принадлежало раньше кому-то из людей Каприкорна.

– Ты… ты не погиб? – недоверчиво выдохнул он. Мальчишка по-прежнему был босиком. Конечно!

Он без конца спотыкался о шнурки, а завязывать их бантиком было для него почти непосильной задачей.

– Нет, не погиб. – Сажерук остановился возле Волшебного Языка и посмотрел на него. На него и на Резу. – Где Гвин? – спросил он мальчика. – Надеюсь, ты хорошо за ним присматривал?

– Он убежал, когда они в нас стреляли, но потом вернулся. – В голосе мальчика звучала нескрываемая гордость.

– Вот как! – Сажерук присел на корточки рядом с Волшебным Языком.

Да, он всегда знал, когда удирать, – весь в хозяина.

– Прошлой ночью мы оставили его в укрытии наверху, там, у сгоревшего дома, потому что знали, что тут будет опасно, – продолжал мальчик. – Но я собирался за ним сходить, когда кончится моё дежурство.

– Я сам за ним схожу. Не волнуйся, с ним, конечно, всё в порядке. Эта куница никуда не денется.

Сажерук просунул руку под куртку Волшебного Языка.

– Что ты делаешь? – Мальчик заволновался.

– Беру то, что принадлежит мне по праву, – ответил Сажерук.

Волшебный Язык не шевельнулся, когда он вытягивал у него из-под куртки книгу. Он спал спокойно и крепко. А что же ему теперь не спать? Он получил всё, к чему стремился.

– Она не твоя!

– Моя.

Сажерук поднялся и поглядел вверх, на дерево. Там спали сразу три феи. Он никогда не мог понять, как они умудряются спать на деревьях и не падать. Он осторожно стянул двух с тоненькой ветки, легко подул им в лицо, когда они, зевая, открыли было глаза, и сунул их в карман.

– Если на них подуть, они засыпают, – объяснил он мальчику. – Полезно знать на всякий случай – вдруг тебе придётся иметь с ними дело. Но, кажется, это относится только к синекожим.

Будить кобольда он не стал. Кобольды – народ упрямый, убеждать его придётся долго, а за это время может проснуться Волшебный Язык.

– Возьми меня с собой! – Мальчик загородил ему дорогу. – У меня твой рюкзак.

Он приподнял его, словно хотел выторговать себе право уйти с Сажеруком.

– Нет! – Сажерук взял у него из рук рюкзак, закинул за плечо и повернулся уходить.

– Возьми! – Мальчик побежал вслед за ним. – Ты должен взять меня с собой. А то что я скажу Волшебному Языку, когда он заметит, что книга пропала?

– Скажи, что ты уснул.

– Прошу тебя! Сажерук остановился.

– А она? – Он показал на Мегги. – Девочка ведь тебе нравится. Почему бы тебе не остаться с ней?

Мальчик покраснел. Он долго смотрел на Мегги, будто хотел получше запомнить, как она выглядит. Потом снова повернулся к Сажеруку.

– Я им чужой.

– Мне ты тоже чужой.

Сажерук снова пошёл от него прочь. Когда он миновал автостоянку и на много шагов углубился в холмы, мальчик всё ещё шёл за ним следом. Он старался ступать так тихо, чтобы Сажерук его не слышал, и, когда тот обернулся, Фарид застыл на месте, как будто его поймали с поличным.

– Ну что тебе? Я ведь всё равно не долго тут задержусь, – сердито сказал Сажерук. – Теперь, когда книга у меня, я найду кого-нибудь, кто сможет вчитать меня обратно, пусть это будет хоть заика вроде Дариуса, который отправит меня домой хромоногим или с расплющенным лицом. А ты тогда что будешь делать? Ты же останешься совсем один.

Мальчик пожал плечами и посмотрел на него своими угольно-чёрными глазами.

– Я научился отлично выплёвывать огонь, – сказал он. – Я без тебя много упражнялся. А вот глотать ещё не очень получается.

– Потому что это труднее. Ты слишком торопишься. Я тебе тысячу раз говорил.

Гвина они нашли у стен обгорелого дома, сонного, с налипшими на мордочку перьями. Он, похоже, обрадовался, увидав Сажерука, и даже лизнул ему руку, но дальше везде бегал за мальчиком. Они шли весь день, пока не стемнело, продвигаясь к югу, в направлении моря. Потом сделали привал, подкрепившись запасами из буфета Басты: немного острой красной колбасы, кусок сыра, хлеб и оливковое масло. Хлеб уже немного зачерствел, но они макали его в оливковое масло, а поев, молча посидели немного на траве и пошли дальше. Под деревьями цвёл голубой и бледно-розовый шалфей. В кармане у Сажерука трепыхались феи, а за ним шёл мальчик, будто вторая тень.