Катя Матюшкина: Влипсики (Повесть-сказка)

— Эй ты! Влипсик! Ну дай мне только забраться на жука, я с тобой такое сделаю! Я тебя выверну наизнанку! — орал Хряпсик.

— Смотри сам не свались! — крикнул Шнопсик, пытаясь перекричать гул крыльев.

Жук резко развернулся и, взмыв вверх, помчался над лесом. Хряпсика так мотнуло, что он чуть не оторвал жуку лапу.

— Эй, влипсик! Останови жука! Потяни на себя рога, и он спустится на землю. У меня к тебе есть деловое предложение.

Шнопсик уже давно стал подозревать, что они летят в какую-то совершенно не ту сторону, но опускаться на землю не собирался.

— Сначала я выслушаю предложение, а потом подумаю, стоит ли мне его с тобой обсуждать, и уж тем более останавливать жука! — крикнул Шнопсик.

— Опусти жука! И я обещаю тебе, что когда мы завоюем дерево, я возьму тебя в ученики. Будешь настоящим древесным разбойником! Только останови его!

Шнопсик подумал, что даже если ему придётся умереть, он ни за что не остановит жука.

— Я никогда не соглашусь быть разбойником! И вы ни за что не завоюете наше дерево! Я найду мох, соберу пыльцу, вернусь домой и спасу дерево!

— Какой ещё мох?

Шнопсик понял, что проболтался.

«Главное — ничего не сказать про синий мох», — подумал Шнопсик и тут же крикнул:

— Зелёный мох!

Жук сильно накренился, поднимаясь выше и выше.

— И что будет, если ты соберёшь пыльцу зелёного мха?

Они влетели в облако, и всё вокруг стало белым, будто клубился туман. Жук исчез, и Шнопсик видел только его рога, растущие из ниоткуда. Исчезли и лапы жука, и даже Хряпсик. Конечно, это только так казалось, и Хряпсик точно так же висел под жуком, как и раньше. Если бы Шнопсик летел один, он бы, наверное, страшно удивился, но сейчас ему было не до того.

Шнопсик лихорадочно принялся придумывать, что бы такое сказать, чтобы совсем запутать Хряпсика.

— Когда я наберу зелёного мха, то гусеницы вырастут в пять раз, станут настоящими драконами и всех съедят.

Хряпсик дико захохотал:

— Ты обманываешь меня, маленький нахал! Гусеницы не могут превратиться в драконов. Я тебе не верю!

— Могут! — заорал Шнопсик, пытаясь придумать что-то убедительное. — Один раз дедушка Хрипс посыпал пыльцой маленький цветочек, и из него выросло дерево!

— Правда, что ли? — засомневался Хряпсик. — Выходит, от зелёного мха все растут? Ерунда! Такого просто не может быть!

— Нет, это правда! — настойчиво повторил Шнопсик.

Неизвестно, сколько бы ещё продолжался этот спор, только жук, сделав разворот, неожиданно вылетел из облака и оказался прямо у самой скалы.

— Эй! — заорал Хряпсик. — В сторону! Поворачивай! Поворачивай!

Но жук, не успев повернуть, врезался прямо в скалу. На этом полёт закончился.

— А-а-а! — заорали все трое и плюхнулись в воду.

В это время на Большом Дереве разыгрался настоящий бой. Дерущиеся так смешались друг с другом, что поначалу даже не могли разобраться, кто против кого сражается. На дереве было столько разного народу, что оно казалось живым. На его ветках всё двигалось, что-то летало то сверху вниз, то снизу вверх, то поперёк и даже насквозь. Кто бы мог подумать, что среди таких маленьких человечков может разгореться такая большая война!

Коренные жители во главе с Корешком Третьим и Опилочным колдуном верхом на гусеницах пробирались всё выше и выше, тесня влипсиков к макушке дерева. Но влипсики не сдавались. Они яростно хватали всё, что попадалось под руку, и швыряли это во все стороны. Часто получалось попадать в правильном направлении, и враги падали с дерева. Шум стоял такой, что никто не слышал собственного голоса.

Придуманные Папулей ловушки действовали безотказно. Гусеницы запутывались в нитях, ели ляпу и улетали в небо. Но ловушек было слишком мало. Намного меньше, чем гусениц.

Король, лихо одолев четыре ветки, внезапно столкнулся с бабушкой Поварёшкой, которая накинула ему на голову кастрюлю, и король упал на три ветки ниже. Там он долго ругался, размахивал кулаками, а потом, оседлав другую гусеницу, снова ринулся наверх, вопя и отдавая приказы:

— Гусеницы, вперёд! В атаку! Кусайте всё подряд! Да не дерево! Нет, и не листву! Кусайте влипсиков! Ну чего вы стоите?! Но! Но! Это моё дерево! Это моя листва! Мои корни его поят! Тут всё моё! И это тоже моё! Отойди, ботва! Большому корешку — много места!

— Ну уж нет! — рассердился дедушка Хрипс и выплеснул на гусениц ведро краски. — Мы здесь жили, живём и жить будем!

Выкрашенные гусеницы очень удивились и надолго замерли, разглядывая друг друга.