Льюис Кэрролл: Алиса в Зазеркалье

На заборе старикашка сидел.
Был он маленький и хрупкий.
Из ореховой скорлупки
Кашку ел.

Я спросил его: – Скажи, старина,
Где твой дом, кровать и печка?
Как живешь ты без крылечка,
Без окна?

– Я гуляю, – говорит, – по горам,
Собираю, – говорит, – ТАРАРАМ.
Разрублю его на части,
Посолю, добавлю сласти
И продам.
А гусарам и корсарам
Отдаю почти задаром.

Мне хотелось бы узнать про усы.
Почему торчат все время,
Не показывают время,
Как часы?
Я сердито закричал: – Старикан!
Что ты утром выпиваешь,
Что в тарелку наливаешь,
Что в стакан?

– Говоришь ты,
– говорит, – все не то!
Я водичку наливаю в решето.
Потолку в железной ступке
И добавлю мелкой крупки
Зерен сто.
Все просею через сито,
А потом поем досыта.

Мне хотелось бы узнать про песок —
Почему он в чашке сладкий,
А на пляже просто гадкий,
Всем не впрок?
Я затопал на него: – Старичок!
Целый час я жду ответа,
Жду на то и жду на это.
Ты ж – молчок!

– Разрезаю, – говорит, – я НОСОК.
НО отброшу, мне останется СОК.
Разолью его в бутыли,
В чашки, в ложки, в бочки или
Все в песок!
Из песка пеку я сочный
Рассыпной пирог песочный.

Я в раздумье посмотрел на ручей.
Широка спина у моста.
Почему же он бесхвостый
И ничей?

И как рявкну: – Отвечай, старый дед!
Если двери на запоре,
Что ты делал на заборе
Столько лет?

– На заборе, – говорит, – я скучал.
В небе звездочки считал по ночам.
Я сшибал их с неба пальцем
И поджаривал на сальце
Да съедал.
А луну лепил из хлеба
И зашвыривал на небо…

Вдруг пропали старичок и забор.
Ни в лесу, ни в чистом поле
Не встречал его я боле
С этих пор.
Но когда я раскокаю банку,
Надеваю пальто наизнанку,
В зоосаде дразню обезьянку,
Поедаю на завтрак овсянку,
Покупаю на завтра баранку,
Прибиваю заборную планку,
Выхожу на лесную полянку,
Нахожу расписную поганку
Или песни ору спозаранку,
Вспоминаю того старичка,
У которого нет кошелька,
Башмака, и шнурка, и носка,
И рубаха ему широка,
Будто сшита она из мешка.
На макушке волос – ни клочка,
Нос длиннее, чем эта строка.
Но зато борода – как река,
И струится она до пупка,
Белоснежна, нежна и легка,
Как в небесной дали облака.
Вспоминал я не раз чудака,
Фантазера, смешного слегка,
Не сказавшего даже «ПОКА!».

Просидел он свой век на заборе
И не знал ни печали, ни горя.