Коллектив авторов: Особое детство. Шаг навстречу переменам

Выше мы описывали, как чувство вины способно действовать «по кругу». Что касается взаимоотношения «Я» и чувства вины, то чувство вины разрушает «Я» изнутри, подвергает сомнению право «Я» на существование. Страх блокирует любую деятельность, ставит запрет на нее как на опасную. Он как бы «сжимает» «Я» в точке, сохраняя его в целостности, вынося опасность наружу, вне «Я». Страх дает право на бездействие, но через некоторое время и бездействие может вызывать чувство вины. Таким образом, часто страх и чувство вины оказываются в связке. Это значит, что реакции страха, с одной стороны, преувеличиваются, а с другой стороны – возникают ситуации ложной тревоги.

Потеряв что-то, поняв, что нечто стало невозможным, человек испытывает тоску. Войдя с ней в контакт, человек может ощутить, увидеть то, что было для него, возможно, скрыто и в чем он не отдавал себе отчета, но что на самом деле обладало для него большой ценностью.

Например, можно считать, что ребенок с нарушениями – это «божья кара», «наказание за грехи», а можно понять, что этот ребенок имеет собственную судьбу, связанную с судьбой других членов семьи, но вместе с тем и не зависимую от них.

Я опираюсь на постклассический системный подход в психотерапии и на философию социального конструктивизма. Для этого направления характерно рассматривать человека и человеческое вообще через социальные отношения. Акцент ставится на том, что социальные условия опосредуют психологические предрасположенности, а также то, как человек проживает свою жизнь и как он переживает себя. Социальный конструктивизм утверждает, что опыт и знание о мире постоянно порождаются или конструируются людьми в повседневном взаимодействии друг с другом и особо подчеркивает роль языка в этом процессе: именно язык обеспечивает людей категориями, словами, в которых опыт описывается, понимается и интерпретируется. Поскольку социальные условия, жизнь общества (а она отражается в процессах категоризации) видоизменяются (со временем или от места к месту), то ставится под сомнение сама возможность однозначного описания реальности или жизненных событий, то есть ни одно из такого рода описаний не принимается как истинностное, единственно правильное, но рассматривается как возможное, одно из многих. Поэтому, в частности, сами социальные конструктивисты стараются быть открытыми и внимательными к возможным следствиям того, что претендует на истинность, в том числе и в области профессиональных психологических и психотерапевтических представлений. Например, представлений о том, что такое психическое здоровье, какой должна быть семья или как нужно переживать горе и т. д. Если ни одно из описаний событий не является единственно возможным, а значит и неизбежным, то появляется больше свободы и пространства для изменений. Поскольку мы ивем в соответствии с тем, как описываем свою жизнь, то исследование того, как люди описывают собственную жизнь и как ее осмысливают, может стать фундаментом для последующих жизненных изменений. Эти изменения видятся как возможные и достижимые и связаны с изменением языка, рассказов о себе и собственной жизни. Социально-конструктивистские подходы особенно эффективны при работе с представителями сообществ, которые ранее рассматривались как маргинальные, чьи жизненные обстоятельства расценивались как ужасные или неподобающие, а сами эти люди подвергались притеснению и осуждению.

Довольно много материалов об этом подходе на русском и английском языках можно найти на сайтах www.narrative.ru, www.supporter.ru

Имея в виду, что на данный момент групповая работа с родителями строится как сочетание групповой терапии, клубной работы, групп самопомощи и семинаров, где терапевтическая форма является одной из сторон, перечисленные ниже принципы беседы могут быть рассмотрены как то, к чему стремится ведущий, когда терапевтическая сторона работы является преобладающей.