Никогда еще шестой «Г» не чувствовал себя так хорошо. Они сидели в классе и обсуждали, кого принимать на ПеЗе и кого нет. Шла большая перемена. Швабра, просунутая в ручку двери, дергалась и подпрыгивала. «Шестибешники» ломились в дверь. Они придумали месть.
— Надо принимать, у кого троек нет, — предложила Вика.
Костя подозрительно взглянул на Вику. Он хорошо помнил свои тройки — по ботанике и по поведению.
— Почему это — троек! — сказал Костя. — Надо принимать, у кого двоек нет. Тройку всегда можно случайно получить.
У окна тоскливо переминался с ноги на ногу Дутов. Он хотел предложить, чтобы принимали и с двойками, но боялся, что его опять засунут под парту.
А швабра все подпрыгивала. В дверь стучали ногами и кулаками. Костя подошел к двери и выдернул швабру.
Перед дверью стоял Стасик Лоскутов. Остальные «шестибешники» сгрудились за ним. Они казались очень довольными.
— Чего надо? — спросил Костя.
— Есть загадка, — сказал Стасик. — Тридцать шесть дураков собрали восемь пузырьков. Ответьте на следующие вопросы: что это за пузырьки, кто эти дураки и сколько будет на каждого?
«Шестибешники» дружно вздохнули. Они пол-урока сочиняли эту задачу. Теперь они хотели насладиться. Они вздохнули и закрыли рты, чтобы засмеяться. И в это время Костя захлопнул дверь. «Шестибешники» запоздало хохотали за дверью. Им было не очень весело. С ними даже не хотели связываться.
— А из других классов принимать? — спросил Борька.
— Может, еще из шестого «Б» принимать? — сказал Костя.
— Еще не известно, кто будет принимать, — возразил Борька. — Если Алексей Иванович, он примет.
— Нужно тогда экзамен устроить. Может быть, кто-нибудь только портить будет. Это же настоящие панели, а не игрушечные, — сказал Костя. — А шестому «Б»…
В этот момент опять затряслась швабра. В дверь застучали.
— Постучи лбом, тогда откроем! — крикнул Костя.
— Что? — спросили за дверью.
— Лично лбом постучи! — крикнул Костя.
Костя подбежал к двери, выдернул швабру, и… Костине сердце сжалось и медленно поползло куда-то в низ живота. Перед дверью стояла Елизавета Максимовна.
— Шмель, — сказала Елизавета Максимовна, глядя на портрет Дарвина, — зайди к Вере Аркадьевне. Вера Аркадьевна тебя ждет.
Елизавета Максимовна отступила на шаг и пропустила Костю. Сама она вошла в класс и закрыла дверь.
— Данилова, — услышал Костя, — почему сегодня класс не вышел на сбор аптекарской посуды?
Костя медленно брел по коридору. Вокруг свистела, кричала и топала Большая Перемена. Какие-то счастливые мальчишки жевали бутерброды и дергали девчонок за косы. Счастливые девчонки визжали и делали вид, что им это не нравится, но далеко не убегали.
Счастливые рыбы плавали в аквариумах на подоконниках.
А несчастный Костя приближался к двери с сине-белой табличкой. Он шел и думал о чуде. Ведь бывают же чудеса… Бывают же всякие Хоттабычи и волшебные лампы! Или все это придумано для того, чтобы дразнить несчастных людей? Бывают ведь пожары и наводнения. Почему сейчас нет ни пожара, ни наводнения? Это всегда так: когда нужно — нет. Бывает, что люди неожиданно ломают ногу…
Костя вышел на лестницу и прыгнул через три ступеньки. Но чуда не случилось. Нога осталась цела.
У двери Костя помедлил. Кто-то положил руку ему на плечо. Костя вздрогнул. Рядом стояла Лина Львовна.
— Вызвали?
Костя кивнул.
— Тебе не будет неприятно, если я тоже зайду?
— Все равно, — сказал Костя.
Лина Львовна прищурилась, и Костя вдруг заметил, что у нее очень пушистые ресницы. Глаза, спрятанные за этими ресницами, смотрели сочувственно. И Косте вдруг стало очень тоскливо и жалко себя до слез.
Он осторожно открыл дверь.
— Можно, Вера Аркадьевна? — спросила Лина Львовна.
— Входи, Линочка, — сказала Вера Аркадьевна. — Входи и садись. Привела?
— Нет, — ответила Лина Львовна. — Он сам пришел.
— Ну, ученик Шмель, — сказала Вера Аркадьевна, — ты знаешь, зачем я тебя вызвала?
— Не знаю.
— Тогда давай считать. — Вера Аркадьевна вздохнула. — Будем считать только за последние две недели. Выгнан из класса — три раза. Чуть ли не сорвал пионерское собрание…
Лина Львовна шевельнулась на стуле.
— Ты хочешь что-то сказать, Лина?
— Нет, Вера Аркадьевна, я потом.
— Чуть не сорвал пионерское собрание, — повторила Вера Аркадьевна.
— Я не срывал, — сказал Костя. Он покосился на Липу Львовну. Ведь Лина Львовна знает, что не срывал, почему же она молчит? Они всегда заодно — взрослые!
Читать дальше