Жан Лафонтен: Басни

Да хорошенько погляди:

В своем ли ты уме, сестрица?

Вот крылья у меня, - я птица!"

Окончилась война

У Ласточек с мышиным родом,

Но с птичьим уже брань они вели народом,

И Мышь Летучая опять

В плен к Ласточке другой попала.

- Ты птица? Ты теперь летала?

- За что меня так обижать?

Я Мышь и из мышей природных,

Был смелой пленницы ответ,

Похожа ль я на птиц негодных?

На мне и перьев вовсе нет!

В другой раз хитростью такой она спаслася,

И ложь и истина равно ей удалася.

Измайлов.

Содержание басни заимствовано у Эаопа.

Птица, раненая стрелой

28. Птица, раненая стрелой

(L'Oiseau blesse d'une fleche)

Крылатой ранена стрелой

И смертною охваченная мглой,

Судьбу свою оплакивала Птица:

"Где нашим бедствиям граница?

Мы все - орудия несчастья своего:

Из наших крыл, о люди! без пощады

Губительные нам вы сделали снаряды.

Но не спешите ваше торжество

Вы праздновать над нами злобно;

И сами вы страдали нам подобно:

Сыны Япетовы! не половина ль вас

Оружием другой является подчас?

О. Чюмина.

Заимствована у Эзопа. Лафонтен называет детьми Япета род человеческий вообще, беря название это у Горация, который, однако, под "родом (genus) Япета" разумеет Прометея, сына Япета, брата Титана и Сатурна.

29. Две собаки

(La Lice et sa Compagne)

Собаке время подоспело

Произвести щенят на свет;

А между тем разумно это дело

Она заранее обставить не сумела:

Две собаки

Час близок, а у ней и крова даже нет,

Где б отдохнуть могло ее больное тело.

Вот приползла она к соседке в конуру.

"Родная, - говорит, - ей-ей сейчас помру!

Ох! одолжи хоть только на недельку

Свою постельку".

Соседка сжалилась и из дому ушла,

А гостья временно у ней расположилась.

Меж тем неделя протекла,

И к дому своему хозяйка возвратилась.

"Голубушка моя, сама хоть посмотри,

Вновь замолила гостья со слезами,

Щенки мои малы, чуть шевелят ногами,

Уж потерпи еще недельки две иль три!"

Соседка снова просьбе уступила,

И чрез условный срок

Вернулася опять в родной свой уголок.

Но тут уж гостья ей с рычаньем отворила

И молвила, с зубами напоказ:

"Уж ты не гнать ли хочешь нас?!

Что ж! я тотчас уйду со всей моей оравой

Мои щенки теперь умеют уж кусать.

Но раньше ты изволь-ка доказать

Зубами нам на эту будку право!"

Что плуту одолжил, своим уж не считай

С ним наживешь лишь хлопоты да муку.

Неблагодарному лишь кончик пальца дай

Он заберет себе всю руку.

Г-т

Сюжет заимствован у Федра.

30. Орлица и Жук

(L'Aigle et l'Escarbot)

За кроликом следя в полете зорко,

Охотилась Орлица. На пути

Ему Жука попалась норка.

Плохой приют,- но где другой найти?

И что же? Вопреки священнейшему праву,

Свершить над кроликом расправу

Готовилась Орлица. Вдруг

Заговорил, вступаясь, Жук:

"Царица птиц! Презрев мои моленья,

Ты взять вольна его, безжалостно сгубя;

Но пощади меня от оскорбленья,

Даруй бедняге избавленье,

О жизни молит он тебя,

Иль пусть и я за ним погибну следом:

Он другом был мне и соседом".

Юпитера Орлица, ни одним

Не отвечая словом,

В жестокосердии суровом,

Жука крылом своим

Стряхнула прочь, глуха к его воззванью,

И, оглушив, принудила к молчанью,

А кролика похитила. Тогда,

В отсутствие ее, орлиного гнезда

Успел достигнуть Жук, задумав месть такую:

Он самую ее надежду дорогую

Все яйца нежные разбил.

Гнев и отчаянье Орлицы

Не выдали себе границы;

А в довершенье зла враг неизвестен был,

И жалобы ее лишь ветер разносил.

Так целый год жила она бездетной,

Весною же гнездо свила на высоте.

Увы! Была предосторожность тщетной,

И Жук, в места пробравшись те,

Ей мстя за кролика, все яйца уничтожил.

Вторичный траур потревожил

Надолго эхо гор. Во избежанье бед,

Та, кем несом был прежде Ганимед,

К царю богов с мольбой явилась неуклонно,

И яйца принесла Юпитеру на лоно:

Воистину тот будет смел,

Кто б унести оттуда их посмел!

Но враг прибег к иным расчетам,

Запачкав плащ Юпитера пометом;

И тот, стряхнув его, смахнул и яйца прочь.

Но тут пришлось Юпитеру невмочь

От ярости разгневанной Орлицы.

Она грозила: с этих пор

Бежать навеки из столицы,

Покинув службу царскую и двор.

Юпитер промолчал, но учинил разбор.

Перед судом явился Жук, и смело

Он изложил, как было дело

Вина Орлицы ей доказана была.

Но примирить врагов явилось невозможным,