Анатолий Маркуша: Щит героя

И тут старый авиатор увидел Ирину. На какое-то мгновение лицо его сделалось напряженным, глаза сосредоточенными, взгляд изучающим, будто он что-то припоминал и не мог вспомнить.

- Слушайте, или я сошел с ума, или вы дочка Петелина?

- Петелина, - сказала Ирина, не слышавшая слов, сказанных перед этим.

- Такого поразительного сходства невозможно вообразить. - И, обернувшись к Алеше, старательно стиравшему помаду с лица, полковник сказал весело и громко: - Не мучайтесь! Если ваша девушка в отца, не ототрете! Поздравляю.

- Кого? - с вызовом спросила Ирина.

- Молодого человека, естественно, - сказал полковник.

- С чем? - спросил Алеша.

- С такой девушкой.

- Вы думаете, я подарок? - смеясь, спросила Ирина.

- Хочу верить. Я очень уважал и любил вашего отца...

Странно, когда мужчина говорит о другом мужчине - я его очень любил, еще удивительнее, когда это говорит незнакомый полковник. Ирина растерялась, и Алеша, бойкий, находчивый, что называется, палец в рот не клади, Алеша тоже растерялся.

- Желаю счастья! - полковник козырнул и пошел своей дорогой.

Они постояли немного, потом Ирина сказала:

- Неловко получилось, и фамилии не спросили... Может, мама знает?

- А может, так даже лучше? - сказал Алеша.

- Чем же лучше?

- Приговорил меня к тебе и ушел. Приговор окончательный, обжалованию не подлежит?..

- Шальной ты, Алешка, с завихрением.

- Может быть, я последний романтик на этой грешной земле... Упустишь, другого не найдешь...

Дома никого не было, Игорь слонялся из угла в угол, впервые за много дней можно было ничего не делать.

Он притащил высокую табуретку в коридор, подставил ее под антресолями, примерился, убедился, что с табуретки до антресолей ему не добраться, притащил вторую - и возвел целое сооружение: табуретка плюс табуретка. Осторожно балансируя, поднялся на сотворенную высоту, открыл дверки и стал копаться в имуществе, сложенном на антресолях. Чтобы добраться до нужного чемодана, пришлось спустить на пол две картонные коробки, рюкзак и кое-какую мелочь. Когда эта работа была исполнена и чемодан обнаружился, Игорь понял, что даже с двух табуреток до него не дотянуться. Примерился, попытался достать чемодан щеткой, не добился толку, вцепился в край антресолей, подпрыгнул и отжался на руках. Табуретки с грохотом полетели на пол, а сам он повис на краю антресолей: руки, голова, плечи - внутри, остальное - наружи...

Вернувшаяся в это время Галина Михайловна с трудом отворила дверь, припертую коробками, рюкзаком, двумя табуретами, и увидела болтающиеся ноги Игоря.

- Что такое? - почти вскрикнула она.

- Ничего. Вишу... - глухо отозвался Игорь.

- А что ты там делаешь?

- Лучше подпихни меня, поговорим потом...

Галина Михайловна поспешно опустила сумку на пол, и стоило ей только прикоснуться к ноге Игоря, как он стал уползать вверх и исчез в антресолях. Какое-то время он пыхтел и тяжело ворочался, в конце концов из дверок выполз сначала чемодан, аккуратно обвязанный парашютным стропом, потом появилась голова Игоря. Он был красный, перепачканный пылью. Галина Михайловна хотела подхватить чемодан, но Игорь рявкнул страшным голосом.

- Отойди! Тяжелый! - и грохнул чемодан вниз.

Когда он и сам оказался на полу, Галина Михайловна спросила:

- Теперь ты можешь объяснить, чего тебе там надо?

- Куртку.

- Она же тебе велика и такая ободранная, что ее невозможно надеть. Новая была на отце...

Он аккуратно прибрал в коридоре, протер влажной тряпкой пыльный чемодан и унес его к себе в комнату.

Куртка лежала сверху, на планшетах, на кобуре, на летном, вылинявшем комбинезоне и каком-то еще потрепанном тряпье. Куртка была вытертая на плечах и на груди. Игорь надел ее и обнаружил - рукава в самый раз, плечи, правда, широковаты... Он пошел в коридор поглядеться в зеркало и столкнулся с матерью.

- Нормально, в плечах я маловат... А так - вполне...

Галина Михайловна смотрела на сына и не могла слова выговорить. Конечно, она и раньше знала и ей постоянно напоминали об этом, что дети похожи на отца, но сейчас в слабо освещенном коридоре она вдруг увидела не Игоря, а Пепе, таким или почти таким он был на фронте - худой, долговязый, все летные куртки были ему широковаты.

- Так как, мам?

- Ты собираешься ходить в таком виде по улице?

- Самое то! Кожанка должна быть обтертая. Ребята по джинсам кирпичом шаркают... кожаные заплатки нашивают.

- Я понимаю, Игорек, у каждого времени свои моды. И воевать против широких или узких штанов мне кажется нелепым. Мне только неприятно, когда длинные волосы бывают немытыми, когда люди щеголяют неряшливостью. Пусть будет любая мода, но не отменяйте мыло и зубную щетку!