Валерий Медведев: Флейта для чемпиона

Ларионов рассмеялся:

- Степанида и Стеллка - это одно и то же лицо.

- Значит, она никакая не сестра? - пискнула Светлана.

- Никакая не сестра, - сказала Степанида.

- А как же это тебе удалось её так изменить в такую симпатичную сторону? - недоверчиво спросила Светлана.

- Со мной сколько раз в детской комнате милиции разговаривали и про моральный облик, и про передовую молодёжь, и про равнение на передовых... Всё мимо. Вениамин сказал мне в первый же вечер: если человек умеет делать очень хорошо что-то плохое, значит, он так же хорошо может делать и хорошее! - сказала Степанида.

- А про иконы, про иконы! - вновь завелась Светлана.

- А что про иконы? Гусь свои иконы подарил Третьяковский галерее. Отец их подреставрировал, между прочим, с помощью Гуся. Вы знаете, какой Гусь художник?! Правда, ему Босс пытался подменить пару подлинных икон копиями, но я думаю, что он их вернёт, - сказал Вениамин.

- С божьей помощью, - заулыбался Гусь.

- Или с помощью милиции, - заулыбался Вениамин.

Весь двор взорвался аплодисментами.

Гусь шутливо раскланялся и даже сделал книксен:

- Большое русское мерси!.. Да хватит об иконах! Я, ребята, чего хочу. Я хочу ту расписку, что дал вам, переписать с олимпийских игр на всю жизнь. Вот, - он вынул из кармана листок бумаги и прочитал всем: - "Я, Гусь, то есть Гусев Виктор Михайлович, даю расписку в том, что я на всю жизнь завязываю всё, что я делал раньше, в чём и подписываюсь... Виктор Михайлович Гусев".

- Разреши и я тоже подпишусь под этим за компанию. - И Степанида тоже расписалась под листком.

- И вообще, - продолжал Гусь, изображая на лице хитрейшую гримасу из хитрейших, - мне ваша мать-начальница Гуляева предлагала на вашем вечере самодеятельности по примеру древних греков сбацать вальс-чечётку, я сначала отказался, а сейчас подумал: а почему бы мне действительно не сбацать эту самую чечётку?.. И ещё, у вас Цветкова какую-то викторину олимпийскую хотела устроить, я и в ней тоже...

- Ты в викторине? - удивился Тарас.

- А почему бы нет? - сказал Гусь. - Вот ведь у этих эль-греков были не одни олимпийские спортивные игры, ведь у них и ещё были... как это они назывались?.. Панафи... панафи... Забыл... Подскажи, Тарас, какие ещё были Олимпийские игры в Греции?..

- Какие, какие ещё? - ответил Тарас, чувствуя какой-то подвох в словах Гуся, - были у них и ещё Олимпийские игры...

- Значит, и ещё и ещё... Эх, ты, знаток... Может, Тарасу кто подскажет, на каких ещё священных праздниках состязались греки?..

Все молчали, смущённо переглядывались, даже изобретатели инициативы проведения олимпийских игр но марафон-прыжкам в высоту. Одна Цветкова знала ответ на вопрос Гуся, но и она молчала.

- Кроме Олимпийских игр, древние греки состязались на панафинейских, немейских, пифийских, истмийских и других священных праздниках, - сказал Гусь и затем коротенько и с полным знанием дела изложил суть и смысл, разницу и единство всех этих состязаний. Затем он почитал стихи наизусть из раннего Эренбурга, из среднего Вознесенского, из позднего Евтушенко... Затем он попросил спросить у него, есть ли жизнь на Марсе и на других планетах... Затем он... впрочем хватит и этого.

Если бы вместо всего этого Гусь заказал бы такую высоту, которую может заказать только шестовик, а именно: установить планку на высоте пять метров шестьдесят сантиметров, и, заказав бы её, взял бы эту высоту безо всякого шеста, а с помощью одних своих ног, то и это бы поразило всех на дворе гораздо меньше, чем поразило их то, что они услышали своими ушами из уст Гуся: и про панафинейские, немейские, истмийские игры и т.д. и т.п., и услышанные ими стихи раннего Эренбурга, среднего Вознесенского и позднего Евтушенко, и обещание Гуся ответить на вопрос, есть ли жизнь на Марсе. Поэтому вопрос Светланы Мухиной:

- А как же: "И как Цезарь с своей Нифертитою, на приёмы в посольство ходить"?

- А как же Отелло, который отравил свою Дездемону мороженым? И этот вопрос, заданный Надеждой Фокиной, и вопрос Светланы Мухиной вдруг показались почему-то неуместными и даже глупыми. Тем более, что в воздухе, как бы всё ещё продолжали гореть неоновым светом строчки из среднего Вознесенского:

...Рим гремит, как аварийный

отцепившийся вагон.

А над Римом, а над Римом

Новый год, Новый год!

- А как же, а как же, - передразнил кого-то с достоинством Гусь. - А так же. Там, где я был, там ценится, что Отелло отравил Дездемону мороженым, а здесь, где я сейчас, ценится, что Отелло из ревности задушил свою Дездемону...