Ревекка Рубинштейн: Глиняный конверт

— Ка, — говорит Наби-Син.

— Ка, — повторяет Залилум.

И так каждый урок Наби-Син показывает Залилуму десять— пятнадцать новых знаков и заставляет их выучить. Только они плохо запоминаются. Труднее всего научиться писать. Залилум берет в руки палочку и оттискивает на глине те же знаки, что и Наби-Син. Пишет, глядя на образцы, но получается совсем не то, что нужно, — криво, косо, одни черточки слишком толстые, другие так тонки, что еле видны. Плохо выходит. Совсем не умеет писать Залилум. Да и трудно ему держать загрубевшими пальцами тонкую палочку, и руки дрожат, устает он за целый день. Наби-Син сердится, кричит. А один раз даже побил Залилума, больно ударил линейкой по руке. Очень обидно стало Залилуму. Не в первый раз били его — всегда терпел. Так ведь это были чужие, старшие... А Наби-Син свой, друг называется... Конечно, Залилум мог бы дать ему сдачи, и, может быть, еще крепче, чем сам получил. Да разве ударишь!.. Наби-Син — хозяин, а он, Залилум,— слуга, раб, вещь, принадлежащая купцу.

Залилум закусил до боли нижнюю губу, молча встал и вышел.

На другой день Наби-Син пришел мириться; он подошел к сараю, где жили рабы.

— Залилум, выходи! Поиграем сегодня в шарики. Я подарю тебе самый лучший. Не будем сегодня учиться.

Залилум не отвечал.

— Ну, идем! — настаивал Наби-Син. — Я больше не буду драться. Я же не нарочно. Учитель всегда бьет нас линейкой. И мне не раз попадало от него.

Но в этот вечер Залилум так и не вышел.

Через два дня мальчики помирились.

Начались опять занятия, но толку от них не было. Залилум плохо запоминал знаки, с трудом оттискивал их на глине, они получались такие неразборчивые, что трудно было угадать их значение. И совсем не потому, что Залилум был тупым, неспособным мальчиком. Просто он очень уставал к вечеру. Весь день бегал он на побегушках. Им командовали не только хозяин и хозяйка, но и управляющий, и кухарка, и сторож, и все слуги вообще. С раннего утра носился Залилум по дому, иногда даже поесть толком не успевал. Какие уж тут занятия! Вот если бы он утром ходил в школу, как Наби-Син, наверное, и он, Залилум, не хуже его мог бы учиться. А так только ради Наби-Сина сидел он по вечерам над табличками. Да и то не всегда вечером бывал Залилум свободен.

Вот сегодня все ушли на свадьбу к брату хозяина, и не только Наби-Син пошел со старшими, но даже младших ребят взяли с собой. А слуг и кухарку отправили пораньше помогать готовиться к свадьбе и прислуживать. Дома остались только маленькая дочь хозяев, старая рабыня-нянька да Залилум.

— Будешь сидеть дома, возьми таблички и учи знаки, — приказал Наби-Син Залилуму на прощанье.

— И не подумаю,— пробурчал Залилум, но Наби-Син уже не слыхал ответа — он вышел вслед за родителями.

Нянька уложила спать девочку и велела Залилуму сторожить ее, а сама тоже легла — совсем расхворалась старуха: спина у нее ныла и голова болела.

В комнате было тихо, начало темнеть. Девочка мирно посапывала. Залилума начало клонить ко сну. Он задремал.

Но что это? Страшный крик разбудил мальчика. Должно быть, что-то испугало ребенка. Или укусило какое-нибудь насекомое. Девочка надрывалась от крика. Залилум взял ее на руки и заходил с нею по комнате.

— А-а-а, спи, спи, спи.

Но девочка не унималась. Что делать? Она никогда не перестанет плакать. Вдруг Залилум вспомнил, как его бабушка успокаивала брата и сестру, произнося над ними заклинание. Залилум много раз слышал его и хорошо помнил все слова. И, продолжая укачивать на руках ребенка, он заговорил нараспев:

Мерное покачивание и ритмичный напев усыпили девочку — она затихла. Залилум уложил ее в постель и прилег около нее на полу и незаметно уснул. Ему снилось, что он снова дома, спит на циновке рядом с братом и сестрой и мать ласковой рукой гладит его по голове и шепчет: «Залилум! Проснись, Залилум!»

Он открыл глаза и увидел мать, наклонившуюся над ним и будившую его такими знакомыми и родными словами: «Залилум! Проснись, Залилум!» В первую минуту мальчик не мог понять, где он находится. Потом до его сознания дошло, что он в доме хозяина и мать пришла к нему сюда поздно вечером.