Тамара Курдюмова: Литература. 8 класс. Часть 1

Вслед за годами Средневековья пришли свершения эпохи Возрождения. Вершиной испанского Возрождения в литературе стал роман Мигеля де Сервантеса «Дон Кихот». Это произведение стало популярным сразу же после создания, и количество его переизданий и переводов на другие языки не поддаётся подсчёту. В нём дана широкая картина жизни Испании и создан образ вечной пары героев – фантазёра и мечтателя Дон Кихота и добросердечного и наивного, но практичного обывателя Санчо Панса.

По этому роману поставлены десятки опер и балетов, а также созданы различные варианты сценических переработок. Фёдор Шаляпин создал образ Дон Кихота в опере Ж. Массне «Дон Кихот».

Классика литературы знает немного имён героев, которые живут в памяти поколений читателей. Имя идальго Дон Кихота среди них. Его создал в XVII веке испанский писатель Мигель де Сервантес Сааведра. Нам в самых общих чертах известна трудная и насыщенная событиями и приключениями жизнь этого человека. Сервантес участвовал в сражениях, знал плен и рабство, поражения и нищету. Однако его никогда не покидал оптимизм и способность не падать духом.

Он был не из тех, кто не сдаётся не потому, что ему фантастически везло, а потому, что он никогда не боялся поражений.

Сервантес создал в романе «Дон Кихот» образ подлинного гуманиста. Отвага, наивность и благородство духа сохраняют Дон Кихота в нашей памяти, побуждая осмысленно и честно смотреть на свою жизнь и свои поступки. Общение со странствующим рыцарем и с его неизменным спутником Санчо Пансой не только приобщает читателя к миру поисков мечтателя – фантазёра, но и помогают понять смысл и неизбежность человеческого стремления к идеалам.

В романе описываются многочисленные приключения Дон Кихота. С кем только не приходилось ему бороться по велению его собственной неуёмной фантазии! Это и битва со стадом баранов, и сражение с мехами, наполненными вином, и столкновение с грозными ветряными мельницами, и безрассудное освобождение заключённых, и история с приобретением драгоценного шлема Мамбрина…

По благородству своих стремлений, по силе убеждений, по беззаветной преданности своим идеалам Дон Кихот – настоящий герой. Но, стремясь к высоким целям, он идёт к ним самыми нелепыми путями.

Не понимая окружающего, нельзя его изменить. А взгляд идальго далёк от сколько-нибудь точного понимания действительности. Его мир населён сказочными принцессами и великанами, а сам он кажется себе непобедимым рыцарем. Убогий трактир представляется ему замком, служанки этого заведения – благородными дамами, плут-хозяин – благородным синьором. Даже предметы бытового обихода преображаются на глазах: таз цирюльника – в часть сказочного вооружения, крылья мельниц – в мощные руки враждебных волшебников-богатырей.

Мы видим нелепость притязаний старого и немощного идальго и его верного спутника и испытываем не только чувство жалости – нам понятны и его стремления и неизбежность неудач. И всё же ключевыми словами жизни Дон Кихота можно считать два: рыцарь – подвиг. Так век гуманизма создал произведение, которое активно утверждает гуманизм.

В скромной деревушке провинции Ламанчи жил идальго, по имени Кехана. Как и всякий дворянин он гордился своим благородным происхождением, свято хранил древний щит и родовое копьё и держал у себя на дворе тощую клячу и борзую собаку. Три четверти его доходов уходили на похлёбку из овощей с говядиной да винегрет, который ему подавали на ужин; по пятницам он постился, довольствуясь тарелкой варёной на воде чечевицы, зато по воскресеньям лакомился жареным голубем… Самому идальго было лет под пятьдесят; он был тощ, как скелет, – кожа да кости, но, несмотря на ужасную худобу, отличался большой выносливостью. Всё своё свободное время, а свободен Дон Кихот был круглые сутки, он посвящал чтению рыцарских романов. Он предавался этому занятию с восторгом и страстью; ради него он забросил охоту и хозяйство…

В романах нашему идальго особенно нравились высокопарные любовные письма и торжественные вызовы на поединок, где нередко попадались такие фразы: «Правота, с которой вы так неправы к моим правам, делают мою правоту такой бесправной, что я не без права жалуюсь на вашу правоту…»