Михаил Новорусский: Приключения мальчика меньше пальчика

Насытившись, бабочка тотчас же порхнула ко мне на лист и села неподвижно. Сидит, только усиками шевелит. А усики у ней длинные, прямые точно палки, оканчиваются набалдашником и торчат кверху.

Вдруг, я вижу, задний конец ее брюшка как-то опускается на сам лист и словно прилипает к нему. Я стал следить внимательнее и, наконец, понял. Я увидал, что каждый раз, как бабочка прикладывает брюшко к листу, из конца его выходит длинное темное яичко с желтым концом. Яичко это липкое и тотчас приклеивается к листу капусты и к соседнему яичку. Бабочка клала их вплотную друг к другу и я насчитал, что она положила 23 яйца.

Я никогда ранее не видывал, как несут яйца. И потому с удвоенным интересом следил за этим делом. Бабочка сидела спокойно, а время от времени, в разные сроки, из отверстия в заднем конце ее брюшка показывался круглый продолговатый предмет, похожий на ружейный патрон, медленно выползал оттуда и медленно укладывался на свое место, как раз вплотную к прежним яйцам, ничуть не дальше, ничуть не ближе. Словно бабочка измеряет расстояние каким-то прибором и точно знает место, куда нужно положить следующее яйцо. Долго продолжалась у бабочки эта диковинная ее работа. (Рис. 14).

Рис. 14. Капустные бабочки .

Отложивши все 23 яйца, бабочка порхнула и, покачиваясь на своих тяжелых чешуйчатых крыльях, полетела дальше. Когда она исчезла, я увидал, что все яйца уложены в одну тесную кучку. И все, как одно, торчали кверху своими желтыми концами. Вся же кучка была похожа на маленький сот. Она была так изящна, что я залюбовался ею.

Налюбовавшись, я увидал в конце того же листа, на котором я сидел, еще такую же точно кучку. Очевидно, она была положена здесь другой бабочкой раньше. Я подошел к ней поближе, чтобы увидать, похожи ли те яйца на новые, которые клались при мне, и ахнул от удивления.

Из двух яичек сразу торчали черные головки червячка, и оба червячка шевелились внутри яйца, а потом стали медленно выползать из него. Несколько крайних яиц были уже пусты. Оставалась от них одна оболочка, а червячки уже вышли и уползли.

Когда я взглянул на самый край листа, я увидал, что эти червячки уже сидели там и ели. Они были так мелки, что я не мог рассмотреть, как они едят. И только кусок съеденного листа показывал, что они уже начали истреблять капусту.

Все мы в деревне знали, какое опустошение наносят эти червяки капустным грядкам. И все также знали их пеструю с желтым длинную мясистую фигуру. Но я никогда не видывал, как они родятся из яиц, снесенных капустной бабочкой. И мне никогда раньше не приходило в голову, что если передавить все яйца, то не будет ни одного червячка и вся капуста будет цела.

Теперь мне хотелось только рассмотреть хорошенько взрослых червей и посмотреть, как это они едят капусту.

Искать здесь капустных червей долго не пришлось. Я увидал, что соседний моему лист капусты был сильно обгрызен. Хотя самих червей мне было не видно, но я догадывался, что они есть на том листе, который изъеден.

Я спустился вниз, перебрался там на соседний лист, влез на него и, когда вышел на самую верхушку, то увидал по краям листа трех больших гусениц. Они сидели на изъеденных листах и непрерывно ели.

Я подошел поближе к одной из них, самой большой по росту, и стал наблюдать. У нее было впереди три пары ног на груди и четыре пары сзади, на брюшке. Помещалась она как раз на ребре листа, охвативши этот лист всеми четырнадцатью лапами. Выходило, что она сидела на ребре листа верхом, точно на хребте лошади, и так крепко держалась за лист всеми лапами, что оторвать ее от листа было очень трудно. Я попробовал было оторвать ее и сильно толкал в один бок обеими руками. Но сдвинуть ее с места мне не удалось ничуть.

На голове у нее был жесткий, точно косточка, щиток, два маленьких глаза и довольно большой рот, который она постоянно набивала зеленью. Две сильных зубчатых челюсти непрерывно работали, — отрывали свежие куски листа и жевали. Только жевали они не сверху вниз, а сбоку вбок, как у кузнечика и как вообще у всех насекомых. Рот был постоянно наполнен зеленью. Было похоже, как будто я смотрю на корову, которая пасется на сочном травянистом лугу и с голода поминутно набивает себе травой полный рот.

Я стоял возле гусеницы больше получаса. Она ела все это время не переставая, и я не могу сказать, перестает ли она есть когда-нибудь или с утра до вечера только и делает, что ест. За это время она выгрызла уже большой участок листа. И я спрашивал себя: при такой прожорливости не съедят ли эти три гусеницы целого капустного листа? Ведь растут они не один день, а несколько и, значит, едят непрерывно несколько дней подряд.