Владислав Крапивин: «Чоки-чок», или Рыцарь Прозрачного Кота

А Филарет никогда не вспоминал о своем прежнем увлечении. Он вел теперь жизнь кота-дворянина, полную любовных похождений и боевых подвигов.

Был Филарет знаменит и в Астралии, и в Хребтовске. И немудрено! Единственный в мире сумчатый кот! Ведь карман-то, где раньше лежали марки, у него сохранился. Правда, некоторые жители Хребтовска отказывались удивляться. Пожимали плечами:

— Что здесь особенного? Он же австралийский. В Австралии полно сумчатых животных.

Но, во-первых, они путали Австралию с Астралией. А во-вторых, даже в Австралии сумчатых котов нет.

Леша хотел нарисовать Филарету хорошую, густую тень, но тот, поразмыслив, отказался. Быть не только сумчатым котом, но и единственным в мире котом без тени — это тоже оригинально!

Кроме того, Филарет, оказывается, сохранил способность снова превращаться в тень. Когда хотел. Это было очень удобно, если встречались превосходящие по силе коты-противники или бестолковые окраинные псы, не признававшие дворянского достоинства Филарета.

А большой карман на животе очень пригодился. Симпатичная придворная кошечка Муринелла родила Филарету сынишку Митю. Филарет им гордился. Словно кенгуру, таскал сына в кармане и хвастался перед знакомыми. Юный кошачий герцог Митя де Филаретто был очень славный, все его любили, особенно Даша. Митя Дашу развлекал и утешал в печали. А печалилась Даша оттого, что Ростик уехал с отцом в какую-то деревню к родственникам и не показывался в столице.

Время в Астралии мчалось большими веселыми скачками, а в Хребтовске еле ползло. Но, оказывается, и здесь оно двигалось. Потому что папа успел написать картину «Портрет детей художника с Ыхалом и тенью кота Филарета на солнечной стене». Картина появилась на выставке, и о ней много спорили. Некоторые критики возмущались: что за Ыхало и почему художник ударился в такую неуемную фантазию! Но многим картина нравилась…

То, что тень Филарета превратилась в настоящего кота, папу и маму не очень удивило. Они уже привыкли к чудесам.

Впрочем, эта привычка не мешала маме трезво смотреть на вещи и напоминать детям о будничной, несказочной жизни. Однажды мама сказала:

— Уважаемые школьники! Вы не забыли, что через три дня у вас начинаются занятия?

Гном Петруша высунулся из окошечка на часах и подтвердил:

— Скор-ро пер-рвое сентябр-ря!

Вот такие дела. Пускай лето хоть самое бесконечное, а все равно приходит день, когда надо садиться за парту.

Леша уже знал, где находится школа, в которой будут учиться он и Даша. Совсем недалеко, в двух кварталах. Поэтому в первый день занятий он отказался от маминого и папиного провожания. Сам отвел Дашу в первый класс, а потом отыскал на школьном дворе место, где собирался второй «б».

Учительница Вера Васильевна оказалась молодой и веселой. Совсем не похожей на Леонковаллу Меркурьевну. Она обрадовалась Леше, словно давно ждала его.

— Говорят, ты хорошо рисуешь! Да?

— Только левой рукой, — на всякий случай предупредил Леша.

— Это неважно! Мы будем с тобой выпускать классную газету. Придумай название!

— Акватыква! — бухнул Леша. И немного испугался. Но Вера Васильевна обрадовалась еще больше:

— Замечательно! Такой газеты еще ни у кого никогда не было!

Потом она сказала, что до звонка много времени и пусть Леша познакомится с ребятами, побегает с ними на школьном дворе.

Утро стояло солнечное, совсем летнее, даже жаркое. Пестрая толпа шумела и резвилась среди кленов и рябин.

— Вон там, у волейбольной площадки, наши ребята.

Леша подошел…

Второклассники оказались дружелюбные. Сразу сказали:

— Будешь играть в скакалки-вышибалки? Тогда становись вон в ту команду…

Леша поиграл. Это было, пожалуй, не хуже, чем резвиться с кактусятами в Горнавере.

Потом он отошел, чтобы передохнуть. Оглянулся. И заметил стоящего в сторонке мальчика. Тот стоял спиной к Леше и что-то разглядывал в листве клена.

Мальчик был «растительных тонов». В салатной рубашке, в шортах защитного цвета, в зеленых гольфах и в спортивной кепочке «пограничной» расцветки. Мало того! За плечами у него висел ярко-зеленый лаковый ранец, с улыбчивым человечком-кактусом на крышке.

Леша подошел осторожно. Постоял еще, посмотрел, чтобы не ошибиться. Потом сказал:

— У кого-то здесь уши зеленым просвечивают…

— Леша!

— Ростик!

Они обнялись.

Ростик сказал, что будет жить в Хребтовске, у бабушки, и учиться здесь, во втором «б». Потому что отец опять ушел в далекое плавание.