Роберт Уильямс: Джинн третьего класса

— Точно, Алек. Романтики эти Боудены…

Но у Алека другое было на уме.

— Ма!

— Что?

— Где ты там работала, на заводе?

Теперь рассмеялась мама.

— А ты сам как думаешь, Алек?

Алек не знал, что ответить.

— Конечно, на кране. Откуда же, по-твоему, папа знает, как им управлять?!

Алек открыл рот. Ким захохотала:

— Мама, ты его просто ошарашила! Какой позор — его мать была простой крановщицей!

И тут они засмеялись все вместе. Так фантастически закончился этот фантастический день.

Но на этом волнения в тот вечер не кончились. Из «Баглтаунской газеты» прислали репортера и фотографа. Репортер, дядя которого работал на станции, был знаком с папой, и у них завязался разговор про олдермена Блеггетта, про Бонер-стрит и про Танк. Ушли они только после того, как выпили два чайника чаю (этот большой чайник ставили обычно только по воскресеньям). Папа, мама и Ким сидели с газетчиками за столом в большой комнате, а Алек устроился на подоконнике и внимательно слушал. Мама время от времени многозначительно на него посматривала, но все-таки не прогоняла.

Газетчики уже собрались уходить, когда Алек выпалил:

— А вы у Рыжего Уоллеса возьмете интервью?

Репортер улыбнулся:

— На Бонер-стрит мы идем завтра вечером, Алек. Это длинная история. Пойдет на первую полосу. Пойми, — добавил он шепотом, — еще одной чашки чая я бы сегодня просто не выдержал.

На следующий день Евлалия передала Алеку записку.

Ронни Картер пробормотал:

— Почему это мне никто не пишет?

Евлалия услышала эти слова и нежно ему улыбнулась:

— Кто же станет тебе писать, жиртрест?

На первом же уроке Алек прочел записку: «До субботы все будет нормально. Но требуются решительные действия. Салам от Абу».

Записка показалась Алеку тревожной, и, если не считать того, что он кивнул Рыжему, встретив его на дворе в большую перемену, с Уоллесами он ни в какие контакты не вступал. Алек надеялся, что Рыжий и Евлалия позаботятся об Абу, но все же ему было не по себе. Через два дня — суббота, а что делать дальше? По телеку показывали передачу про то, как в Лондоне, на Портобелло-род, делают фальшивые паспорта. А может, и не паспорта, а водительские права? Точно он не помнил. И потом, как добраться до этой Портобелло-род? А если и доберешься, что делать дальше? Прохаживаться взад-вперед и бормотать: «Нужен паспорт для багдадского джинна»? А может, как в кино, надо зайти в бар и получить от неизвестного листок с адресом парикмахерской, а потом пойти в парикмахерскую, подняться на второй этаж, а там…

Н-да. В барах Алек не бывал, а в парикмахерскую ходил только в случае крайней необходимости. Увы, он не готов к критическим ситуациям… Вот если бы достать банку и сказать: «Мне нужны паспорт, разрешение на работу и страховая карточка для джинна, незаконно въехавшего в Англию». Да, Алек не знал, что делать, зато он твердо знал одно: если он может хоть чем-то помочь Абу — пусть это даже запрещено, — он немедленно придет к нему на помощь.

— Ну-с, где теперь наш мистер Боуден? При дворе Саладина?

Издевательские нотки в голосе Волосатого Гарриса вернули Алека на землю. Было только два. Шел урок истории. Чем они занимаются? Столетней войной? Или, может, ткацкой промышленностью в Англии? Он лихорадочно пытался сориентироваться, но безуспешно.

— Э… я как раз думал над вашими словами, сэр.

— Польщен. О чем же я говорил?

— Вот и я думаю: о чем же вы говорили?

Класс расхохотался. Волосатый Гаррис на этот раз был хорошо настроен и улыбнулся.

День пролетел. Ничего ужасного не случилось, хотя Алеку даже хотелось, чтобы произошло несчастье. Теперь он понял, что значит пословица: ничего нет хуже, чем ждать и догонять.

В тот же вечер после чая Алек сидел в фургончике у деда и жевал картофельную соломку, когда дед ткнул пальцем в окно и спросил:

— Что это за парень ошивается у черного хода?

Алек выглянул в окошко и сразу узнал юного нумизмата в кожаной куртке.

— Это Артур Блеггетт, сын олдермена, — ответил он.

Дед забеспокоился:

— Чего ему надо? Что он вынюхивает?

— Да ничего. Он, наверно, к Ким пришел, — сказал Алек. — Я спрячусь за угол, оттуда все слышно. Ладно?

Дед махнул рукой. Алек выскочил из фургона и подкрался к угольному сараю: здесь никто его не видел, а он слышал каждое слово.

Артур Блеггетт постучал в дверь. Через секунду на пороге появился папа. Он был мрачен.

— Чего тебе надо?

На папу это было не похоже. Обычно он был куда приветливее. Артур Блеггетт растерялся. Алек с довольным видом потер руки.