Владимир Кантор: Победитель крыс

— Ну, дошли, наконец, — сказал Саша. — Теперь можно и посидеть, немного передохнуть, — он сел, болтая ногами над пропастью.

Борис осторожно опустился рядом на корточки, а потом и сел, потому что усталые мышцы не держали его, но ног вниз не спустил.

— Спасибо, — сказал он, хотя что за история, в какую он втравился, и что за башня, куда его завлек Саша, он и подумать не мог.

— За что «спасибо»? — рассмеялся Саша. — За то, что я тебя Бог знает куда затащил и заставил побегать? — он снова рассмеялся своим похожим на кашель смехом. — Шучу. Хоть что-то и я должен был сделать, наконец. Все равно основное — тебе предстоит.

— Почему мне? У вас что, других Борисов нет? — сам удивляясь своим странным вопросам, спросил Борис.

— А другого у нас и быть не может, — Саша сплюнул далеко в туман. — У нас все в честь царя Александра названы: и мужчины, и женщины, и даже крысы. Мы ведь все — победители. Нашими совместными усилиями и только в их результате, — сказал он противным голосом, кого-то передразнивая, — были ниспровергнуты и побеждены наши общие враги, именуемые в просторечии домашними котами и кошками, а по научному «фелис катус». Ты, небось, и представить не мог, что такое бывает… — он повернулся, хлопнул Бориса по плечу, да так и оставил руку у него на плече, выжидающе, с пьяной, настойчивостью вопросительностью заглядывая ему в глаза.

— Но почему я? — снова повторил Борис, испытывая неловкость от лежащей на плече руки, словно этот жест его обязывая к каким-то поступкам, обязывал помочь. — Почему я? Да и что я должен, точнее сказать, могу для вас сделать?

— Ох, — сказал Саша, снимая руку с его плеча. — Я ведь и сам толком не знаю. Я все думал, это бабушкины сказки: и про Лукоморских Витязей, и про Заклинательную Песню, и про Бориса… Могу только рассказать, что запомнил, а всего я и не знаю. Как родился, все уже, как сейчас, у нас было. При мне, правда, последних Настоящих Котов добивали. Это помню. Премия была за каждого пойманного, и час был назначен, когда сдавать их, час Кота. В этот час стража объезжала город и собирала пойманных «фелис катусов», и до сих пор ездит, хотя уж, кого могли, всех выловили, — он вздохнул и снова пьяным длинным взглядом уставился в Бориса, но тот ничего не спросил. — А откуда крысы взялись, — продолжал Саша, — ей-ей, не знаю. Но мне моя бабушка Саша, давно это было, всегда рассказывала и всегда я думал, что это сказка, что вот, дескать, однажды придет Борис и сумеет дойти до Витязей, живущих у Лукоморья, это наши предки. А дальше вообще непонятное несла, что, когда он пройдет лес и дол, как она говорила, видений полный, и выйдет по Трудной Дороге к морю, он увидит рыцарей, собравшихся за скалой, и узрит невиданный пир, и если ему неведом будет страх, то пусть он спустится к ним со скалы и войдет в их круг, и когда они возведут его в рыцарское достоинство, то о заре там еще прихлынут волны на пустой и песчаный брег и тридцать витязей выйдут из ясных вод, так увеличится их войско, и пойдут все за ним и прогонят крыс. Она мне говорила, чтобы я все это запомнил, потому что и сам я из древнего рыцарского рода, и хотя мы уже давно не рыцари и мой родитель служит крысам, я все равно это должен помнить. Но еще она говорила, что Борис никуда не пойдет, пока не услышит Заклинательной Песни. А где и от кого ты ее должен услышать, я не знаю. А когда ты ее услышишь, ты должен найти не то Тинна, не то Финна, он и подскажет тебе дорогу к Лукоморью. Но тут уж я смогу тебе помочь, потому что на самом деле если кто и знает дорогу, так это не Тинн, и не Финн, а Мудрец. А как к нему пройти, мало кто знает, да и трудно: к нему, говорят, путь идет через огонь, воду да медные трубы. А не то просто приходи в Деревяшку, там я тебя буду ждать. Может, и Саня будет. Посидим, поговорим. Что-нибудь придумаем.

— А что такое деревяшка? — спросил Борис, будто все остальное было ему ясно.

— Так называется одна харчевня, — ответил Саша и замолчал.

Внизу вдруг послышались ругательства, хрипенье, сопенье и топот шагов, и лязг железа. Саша вскочил на ноги.

— Тебе пора, — вскричал он, указывая рукой на две доски, провисшие над пропастью. — На той стороне должен быть спуск.

— А крысы?!

— Они не пройдут. Видишь? — Саша указал на медные кольца, вделанные в края этих толстых досок. — Как пройдешь, крикнешь мне с той стороны, я их подниму и просто-напросто вниз сброшу.

— А ты, разве не пойдешь со мной?

— Куда мне! По этим доскам только в бреду да во сне пройти можно. А бабка говорила, что где-то там, где, она и сама не знала, заболеет Борис и к нам попадет в бреду, для него это будет страна бреда и грез. И нас спасая, сам спасется, говорила она. Что покинет, то найдется. А вас разбудит — сам проснется. Она и сама этих всех слов объяснить не могла, но говорила, это когда-нибудь они для Бориса прояснятся. А ты и есть тот самый Борис. Я ж видел, как ты с лестницы падал, такое только в бреду или во сне возможно. Так что не бойся и — вперед.