Виталий Каплан: Десантники «Сил Спасения»

– Но ведь это же время! Оно же нам не подчиняется! – воскликнул Костя.

– Это вам оно не подчиняется, – буркнул себе под нос Белый .

– Ясно, – сказал Костя. – То есть ничего не ясно! Ведь я же маленький был, когда попал в Корпус, я же помню! А сейчас мне уже пятнадцать. Что же получается, за четыре часа я стал старше на четыре года?!

Белый подождал, пока Костя не выкричит всего, потом, прищурившись, глянул на него и сказал:

– Ты зря думаешь, будто попал в Корпус одиннадцатилетним. Это ещё одна иллюзия. Не забудь, что я говорил тебе про копию души. Поймали они тебя, по здешнему ходу времени, четыре часа назад. А в Корпусе сперва обработали, стёрли всю память, потом сделали тебе тело – такое, каким ты был четыре года назад. Вложили ложную память – и готово дело, ты омолодился. Так им было проще на тебя воздействовать. И действительно, по счёту Корпуса прошло четыре года, ты сравнялся возрастом с собою здешним.

– А что было здесь?

– Да ничего такого не было. Лето, жара, каникулы. Ты шёл по улице, голова у тебя слегка закружилась, бывает. Пожал плечами, дальше пошёл. А слепок твоей души оказался там, в Замыкании.

– Чего-то я не въехал, – сказал Костя. – Я сейчас – это кто? Тот, который в Корпусе был, или здешний, из Реальности?

– Оба, – терпеливо произнёс Белый . – Копия вернулась оттуда и соединилась с оригиналом. Теперь ты – просто Костя Черницын, проживший две разные жизни, у тебя осталась память Корпуса, но осталась и здешняя. Они, эти две разные памяти, сейчас сливаются воедино, потерпи уж. Это тяжело, конечно, и путаться поначалу будешь, но ничего, привыкнешь. В общем не слишком этими вещами забивай голову. Вернёшься домой – никто ничего и не заметит. Прошло-то всего четыре часа. Ты уж извини, вернуть тебя в ту же секунду и в то же место не получилось бы, ты ведь прошёл пещерой, вышел здесь. Значит, необходим какой-то минимальный временной разрыв.

Костя долго молчал, глядя на Белого , потом с нерешительной улыбкой поинтересовался:

– А как же… Я вот так и пойду, в таком вот виде? Всё моё ведь в пещере осталось.

– Вон твоя одежда. – Белый махнул рукой в сторону, и Костя увидел среди кустиков черники что-то светлое. Приглядевшись, он узнал брошенный в Дыре узел. – Только она ещё мокрая, – предупредил Белый . – Ну да ничего. Отожми, разложи на солнце – быстро высохнет. На вот, кстати. – Белый сунул руку в карман комбинезона и вытащил смятую купюру. – Это тебе на электричку. Не стоит без особых причин зайцем кататься.

Костя машинально сжал бумажку в кулаке, не отрывая глаз от Белого .

– Ну всё, прощай, Костик, – глухо продолжил тот. – Не забывай. И прости.

– За что? – растерянно спросил Костя.

– Значит, есть за что… Не знаю уж, увидимся ли когда-нибудь. Впрочем, если какая беда, помнишь, как меня позвать.

С этими словами Белый исчез. Растаял в душном воздухе. Только что стоял в двух шагах от Кости – и вот уже его нигде нет. Так случалось не раз, в Корпусе, в тех полузабытых снах. Но сейчас всё было как-то иначе. Сейчас Костя был уверен, что это уже навсегда, сказка кончилась и Белый больше не придёт.

Он вздрогнул от щекотки – и рассмеялся. По локтю его медленно полз маленький чёрный муравей. Как давно он не видел муравьёв, да и стрекоз, и кузнечиков – там, в Корпусе, водились только жирные мухи. И солнца там не было! Ведь и в самом деле не было… Костя лишь теперь сообразил – днём за окнами постоянно висели плотные желтовато-серые тучи. Там царила зима. Не слишком холодная, зато вечная. И как это он раньше не замечал? Теперь, конечно, ясно, после разговора с Белым . Искусственный мир, искусственная природа – значит, и зима фальшивая. Впрочем, зима там была не всюду. На берегу, возле Границы – осень. Где-нибудь, наверное, имеются и лето, и весна… Такие же поддельные. Да, интересно устроен этот искусственный мир. Неужели он такой же огромный, как и взаправдашняя Вселенная? Со своими планетами, звёздами, галактиками? Или всё не так? Белый называл это Замыканием. Слово-то само по себе понятное, а начнёшь вдумываться – и ни фига не ясно.

Костя вспомнил, как когда-то давно – кажется, тысячу лет назад – он спросил у Серпета: что там, за стеной, которая огораживает парк для прогулок? И тот, криво улыбаясь, ответил: «За стеной? Ничего интересного… Поле, а потом всё опять начинается…» Может, это и есть Замыкание?

Впрочем, стоит ли забивать голову такими мыслями? Теперь одно у него дело – домой попасть, да поскорее. Господи, он же четыре года там не был! Пускай здесь для всех эти четыре года свернулись в четыре часа – но не для него. Он-то всё будет помнить. Всегда.