Джин Филлипс - Жестокое царство

От фонарных столбов, стоящих вдоль рельсов, протянулась цепочка белых огней. Темные участки чередуются с освещенными. Несколько безопасных шагов, а затем яркий свет. Пока света ей не миновать: с правой стороны от колеи тянется берег пруда с грубым забором, а с левой – течет ручей с журчащей водой.

– Мы идем по рельсам, – объявляет Линкольн, перегибаясь через ее руку и пытаясь посмотреть на землю, отчего она теряет равновесие. – На нас наедет поезд.

Звук его голоса заставляет ее напрячься. Еще один источник шума, еще один след, по которому их можно найти, и у нее в голове постоянно звучат два вопроса: Видят ли они нас? Слышат ли?

Она никому не позволит снова обнаружить их.

– Обними меня руками за шею, – шепчет она, переводя дыхание после каждой пары слов. – Вечером поезда здесь не ходят.

Он слушается и обнимает ее руками за шею, и его голова слегка ударяется о ее плечо.

Она слышит свои шаги и шаги позади себя и не сразу понимает, что других звуков нет. Пальба прекратилась. Наступила тишина, но эта тишина ее не успокаивает.

Тишина – это хорошо. Робби ее ждал.

Он представляет себе Дестина, и даже в воображении Дестин огромный, не умещающийся в кадр. Руки у него, как у Моряка Попая, совсем без запястий. Он представляет себе Дестина на лошади – его лошади! – и вспоминает тот раз, когда Дестин возил его верхом по холмам, но Робби только притворился, что ему понравилось. Мысль об этом была лучше реальной вещи. И он думает о татуировке монстра Джилы на бицепсе Дестина, такой классной, и как однажды Дестин назвал Робби игроком команды. Дестин никогда никак не называл Марка.

В изгородях стрекочут сверчки или кто-то еще, а когда мимо проходит Робби, они замолкают. Хорошо.

Есть такая игра на телевидении: актер взбирается на гору, как Робби сейчас поднимается на холм, и, если тупой участник шоу не ответит на вопрос, актер падает и исчезает. А участник карабкается все выше и выше, не зная, когда его сшибут.

Слева, слева, слева, справа, слева.

Он слышит, как где-то впереди по тротуару топает Марк, проходя, пожалуй, мимо указателя «АФРИКА». Он почти не сомневается, что это Марк. Полицейские должны появиться со стороны входа в зоопарк. Робби оглядывается, и ему кажется, он видит, как они движутся к озеру через пелену дыма.

Робби снова идет вперед. Он старается идти быстро, но не может, потому что он не Робби, а вымышленный игрок.

А потом перед ним появляется бегущий с раскинутыми руками Марк. У него какой-то нелепый вид. Увидев Робби, он чуть замедляется. Они сталкиваются, и Марк отскакивает от него, как шарик в пинболе.

– Думаю, они убили Дестина, – сообщает Марк, продолжая спускаться с холма. – Я так думаю. Должно быть.

– Угу, – мычит Робби, глядя на удаляющегося Марка.

У его ноги пробегает таракан. Вот он, в отличие от них, очень ловкий.

– Знаешь, они идут сюда, – говорит Марк.

Убедившись, что Робби не следует за ним, Марк останавливается.

– Знаю, что идут, – отвечает Робби, гордясь, что впервые в жизни Марк говорит громче его.

Теперь надо шикать на Марка, а не на него.

– Что ты делаешь? – спрашивает Марк.

Робби не знает. Он вообще ничего не знает, и не такое уж это плохое ощущение. Все кажется более расплывчатым, чем прежде. Его завернули в тонкую оберточную бумагу, как пралине, которые посылала ему мама, когда он один семестр учился в университете. Или он похож на мертвых сквобов, которых Хардинг, перед тем как похоронить, заворачивает в красновато-коричневый мох. Миссис Пауэлл частично вернула его себе самому, и теперь он застрял где-то посередине. Он увидел ее в той кладовке и сразу узнал, потому что за четырнадцать лет она почти не изменилась, только, может быть, волосы посветлели. Он так удивился, что она не выкрикнула его имя, как делала это, когда он выбегал из очереди в столовую, но потом сообразил, что она не знает, кто он такой, но он все же не сдержался и назвал ее по имени.

– Робби! – вопит Марк. – Пошли!

Через секунду он заставит себя сдвинуться с места. Он знает, что Марк психует. Но сначала ему надо перестать думать о миссис Пауэлл. Пусть она оставит его в покое. Напрасно он надеялся, что она его поймет, что разглядит в нем человека, который задумывается о разных вещах и готов совершить что-то хорошее. Но она не разглядела. А может, разглядела. Может, именно поэтому она просила его остаться с ней. Может, он все же достучался до нее и она потом будет думать о нем. Будет его вспоминать.