Марк Биллингем: Погребённые заживо

Он вытянул ногу, стукнул по покрытому пылью дивану.

— Уверяю тебя, знаю это по опыту…

— Год назад я потерял отца, — сообщил Торн. — Почти ровно год назад.

На лице Ларднера отразилось облегчение.

— Тогда ты сам знаешь.

— Я знаю, что это тяжело. Но никто не должен за это расплачиваться.

— Она не за это расплачивается.

— Тогда за что?

— Нельзя так, как она, обращаться с людьми. С теми, которые тебя любят.

— Она прекратила ваши отношения, потому что чувствовала себя виноватой, — сказал Торн. — Она думала о своей семье.

Ларднеру показалось это смешным.

— Раньше она почему-то о ней не думала!

Торн чувствовал, как стоящая рядом с ним Мэгги крепче сжала его руку у локтя. Она нежно говорила с Люком, успокаивала его, обещала, что все будет хорошо. Скоро все закончится.

Люк кивал, потом пошатнулся и стал заваливаться на бок. Он сделал шаг в сторону, пытаясь сохранить равновесие, и уцепился рукой за веревку, которая впилась ему в шею.

— Что бы ни произошло, — заметил Ларднер, — теперь она хорошенько, блин, подумает о своей семье.

Торн оценил расстояние между собой и Ларднером. Не больше двух с половиной метров. До Люка, по правую руку от Ларднера, еще метра полтора.

— Мне кажется, что все дело в том, что время прошло, — заявил Торн. — Вот и все. И нет ничьей вины…

Ларднер направил нож прямо на Торна. Его напряженная рука дрожала от решимости и страстного желания, но его голос, когда он заговорил, был мягким и полным сожаления.

— Все пять лет я думал только о ней. Это была любовь с первого взгляда, понимаешь? По крайней мере, с моей стороны. Может, несчастный случай с Сарой Хенли связал нас вместе, укрепил уже возникшее притяжение. — Он медленно вращал рукоятку ножа. — Однажды она уже пыталась прекратить наши отношения, когда о них узнал ее муж. Но я знаю, она поступила так потому, что он на этом настаивал. Поэтому я не был уверен, что у нее на уме на этот раз. Не знал, насколько решительно… она настроена, когда сказала, что все кончено. Черт, я и не думал, что она может быть настолько бессердечной.

Мэгги Маллен не сводила глаз со своего сына, но отрицательно покачала головой.

— И я понятия не имел, насколько сильно это меня ранит. Никто этого не знает, верно, даже если видит, что разрыва не избежать? И я не знал ни в первый, ни во второй раз. Ни с Мэг, ни с мамой. Оба раза были подобны автомобильной катастрофе — оба раза как гром среди ясного неба. Ты обманываешь себя, что выбрался целым и невредимым, но потом наступает замедленная реакция.

Кажется, все происходит с кем-то другим, и единственное, что остается, — наблюдать, как незаметно проходит, утратив контроль, жизнь этого другого человека. Даже когда я обдумывал ужасные вещи, даже когда совершал ужасные поступки — я не мог ничего поделать… Не мог совладать. Назад дороги нет.

Он все медленнее говорил и все быстрее вращал в руке нож.

— Ты все теряешь, понимаешь? Власть, самоуважение, уважение к жизням других людей. Все. И эта чертова перегоревшая лампочка…

Он продолжал едва заметно шевелить губами, посмотрел на лезвие ножа, как будто пытаясь понять, для чего он нужен. Внезапно он растерялся.

В комнате из присутствующих не плакал лишь Торн. Он посмотрел на Ларднера и отогнал от себя даже намек на сочувствие.

Он сосредоточился на мальчике.

Подумал о теле Кэтлин Бристоу. Ее грязной ночной сорочке. Ее кривых воробьиных ножках…

— Отпусти Люка, — попросил Торн.

Ларднер покачал головой. Торн не мог решить, то ли это отказ, то ли жест растерянного человека. Между ними оставалось не более двух шагов…

Он напрягся. На волосок от смерти. Раньше Ларднер не боялся использовать нож.

Торн понимал, что ему очень повезет, если он выберется отсюда живым и здоровым.

Он не знал, как Ларднер отреагирует на нападение. Бросит свое оружие и выбросит «белый флаг»? Или так же легко убьет ребенка, как убил старуху? И не имеет значения, что написано у него на лице, каким разбитым и смущенным он кажется. Из-за своей непредсказуемости он был таким же опасным, как любой мордоворот из банды или узкоглазый психопат, с которыми Торну приходилось иметь дело.

Несколько лет тому назад, в похожей ситуации, он застыл на месте, когда преступник приставил нож к шее женщины-полицейского. Он сделал все по инструкции, опасаясь того, что его героизм может стоить ей жизни.

Тогда он увидел, как она все равно умерла.

Сам Люк замер и замолчал. Его глаза были закрыты. Потом слова Мэгги — она звала сына по имени и постоянно спрашивала, все ли с ним в порядке, — кажется, вернули Ларднера к происходящему.