Каро Рэмси: Распятие невинных

Шон не шевелился. Только поникшие от переживаний плечи слегка напряглись.

Не глядя на него, Андерсон попросил:

— Помоги мне с этим.

Наступила долгая тишина, и Шон наконец сказал:

— Вы знаете, что магии не существует? Что в момент, когда фокусник вам что-то показывает, он на самом деле отвлекает внимание? Я уверен, что, показывая одно, можно скрыть другое.

Андерсон нахмурился.

— Она хороший художник. И много зарабатывает. Мы можем продавать ее картины туристам со всего мира. Картина обходится им только в стоимость полотна и красок, но иногда ее ценность намного выше. Маленький алмаз отследить невозможно. Очень маленький, — добавил он.

Андерсон начинал понимать.

— Источник средств.

— Художник работает на себя, платит налоги с полученных доходов. Все законно, если у кого возникнут вопросы.

— Понимаю. — Андерсон прислонился к окну. Они не смотрели друг на друга. — Но как тебе удалось? Где ты нашел покупателей? Каким образом? Я имею в виду, не афишируя это?

Шон закусил губу, чтобы сдержать улыбку.

— В тюрьме можно обзавестись полезными связями. Как ни странно, алмазы вызывают уважение. Благородное преступление.

— Пока не появился Молки Стил.

— Да, — ответил Шон почти шепотом.

— И ты решился пойти на срок, только бы убрать его.

— Да. Я всю свою жизнь провел в казенных домах.

— И тебе было необходимо обезопасить Труду. Значит, Труда и няня.

— Так вот как на нас вышла эта женщина! Костелло! Верно? — Шон улыбнулся и опять закусил губу.

— Шон, а как вообще алмазы попали к вам в руки? Всей мощи Интерпола хватило только на то, чтобы выяснить, что ее мать приехала сюда из Амстердама. С ее смертью след оборвался. Как алмазы оказались у Труды?

Шон вздохнул:

— Два года мы чудесно жили в Эре, только мы вдвоем. Затем, через несколько дней после ее восемнадцатилетия, пришло письмо. Несколько строчек на белой бумаге от адвоката. Этот адвокат направил нас к другому — в Эдинбурге. У него была фотография, и одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться, что Труда — та, за кого себя выдает. Они с матерью были похожи как две капли воды. После этого он просто вручил конверт. Труда открыла его и заплакала. — Шон улыбнулся, смахивая слезу. — Труда порвала его на мелкие кусочки. Потом нас направили в банк, где с нами обращались как с членами королевской семьи, привели в маленькую комнату и вышли, оставив одних с маленьким металлическим ящиком на столе и ключом. Они не велели открывать, пока не выйдут. Там были алмазы, целая горсть маленьких камней. И Труда рассказала мне, что было в письме.

— Я услышал достаточно, — сказал Андерсон. — Мне больше знать ничего не нужно.

— Нет, я хочу, чтобы вы поняли. Она их не трогала. Никогда.

— Если я правильно понимаю, она не хотела жить на неправедные доходы.

— Она много потеряла, разве не так? Вы бы видели, как она держала эту фотографию — будто самое дорогое сокровище своей жизни. Она знала, что для нее было важно. Я думаю, она считала, она была уверена, что эти алмазы прокляты. Что и подтвердилось в библиотеке «Митчелл», где нам дали все эти газеты на пленке.

— Микрофиши?

Шон кивнул.

— Там было всё, все подробности похищения. Только похищения, ничего об убийствах, которые потом последовали. Только тогда я понял, что оказалось у нас в руках. И что Труда была права. И тогда появился он.

— Молки Стил? — подсказал Андерсон.

Шон опять кивнул.

— Он был тем, кто явился за ними. Я думал, что он будет первым из многих и что если бы нам удалось просто уехать, поселиться где-нибудь в уединенном месте, просто исчезнуть, то мы окажемся в безопасности. Но Молки был единственным, кто за ними явился. А реальная угроза — вот эта! — пришла совсем с другой стороны.

— А откуда Молки знал? Ведь прошло столько лет.

— Я могу только предполагать, что он участвовал… в том, давнем нападении. Ему надо было только дождаться, когда Труде исполнится восемнадцать лет. Или двадцать один год. — Он повернулся к Андерсону. В мерцающем полуночном свете он выглядел совершенно разбитым. — Но когда никто больше так и не появился, я подумал, что он никому ничего не сказал, и решил все оставить себе. Но точно я не знаю.

— И когда ты решил разобраться с Молки Стилом, она исчезла — ты хорошо постарался, тебе удалось ее спрятать.

— Это был самый тяжелый день в моей жизни. Расстаться с квартирой в Эре. Она ушла, переодевшись в мальчика. Я не думал, что когда-нибудь увижу ее снова. — Шон закрыл лицо руками. Андерсону показалось, что он вот-вот заплачет.