Джек Кертис - Заколдуй меня

Том Кэри отвернулся. И еле слышно произнес:

— Хватит с меня. Больше я не в силах этого выносить. — И ушел на кухню за бренди.

Паскью то ли плакал, то ли смеялся. Он заметно опередил Софи, и та ускорила шаг, стараясь нагнать его. Паскью повернулся к ней и покачал головой — она так и не поняла, что означало выражение его лица. Он приложил руку ко рту:

— Даже не знаю, что и сказать.

— Попытайся уйти от ответственности. Спроси: "Ты уверена? А это мой ребенок? Как ты могла быть столь неосмотрительной? Вот что мужчины обычно говорят в таких случаях.

— Значит, с тобой случалось это и раньше?

— Но детей у меня никогда не было. — Грузовое судно проплывало мимо них, легкая волна набежала на берег, поднятая его лопастями. — Я так и не поняла, ты плакал или смеялся?

— И то и другое, — ответил он. — А ты разве не испытываешь сейчас подобное чувство?

— Что ты собираешься делать?

— Бог его знает, — сказал Паскью. — А ты как решила?

Некоторое время они шли в молчании.

Потом она сказала:

— Я вообще не строю никаких планов.

Доктор Харрис сидя наблюдал, как Сэр Гарольд Пайпер медленно раскачивается из стороны в сторону. По лицу старика бежали слезы, он оскалил рот в какой-то беззвучной пародии на ухмылку. Харрис понимал: что-то произошло. Но ума не мог приложить, что именно.

— Янус... — Старик бормотал настолько невнятно, что Харрис в лучшем случае понимал одно слово из пяти. — Янус — страж у ворот. Янус — двуликий. — Он продолжал раскачиваться, обхватив себя руками, склонив голову. — Я никому не сказал. Я никому ничего не сказал. Оставьте меня в покое.

Последнюю фразу Харрис разобрал. Он сказал:

— Я здесь для того, чтобы помочь вам. Как мне вам помочь?

Пайпер ответил:

— Уберите этого клоуна. — Голос его стал тонким и визгливым, напоминая поломанный двигатель. Харрис напрягался, стараясь разобрать слова, но они сливались в тоскливый вой:

— Уберите этого клоуна! Уберите его от меня! Уберите! Мне не нравится этот клоун!

* * *

Паскью долго рассматривал на свет содержимое стакана, прежде чем поднести его к губам, словно не рискуя выпить. В стакане было чистейшее солодовое виски, густое, вкусное, но Паскью в нем ощутил резкий привкус.

— Выпей, — попросила Софи. — Напейся. Прикончи всю бутылку.

— У меня у самого такое желание.

— Прости, что так получилось... — произнесла Софи с улыбкой. — Кажется, я еще не принесла тебе своих извинений?

Паскью, прищурившись, посмотрел сквозь граненое стекло, и теплый, янтарный свет брызнул ему в глаз.

— И что ты там видишь? — поинтересовалась Софи. — В своем хрусталике?

— Прошлое.

— И на что оно похоже?

— На большую толпу людей, и каждый из них говорил: «Простите, простите, простите...»

Когда Сюзан Харт добралась до Лонгрока, первым, кто ей попался, был Люк Маллен. Она дала себе всего два дня, ни минутой больше, и ее нетерпение словно подхлестнуло события — она с ходу получила такой шанс.

Сиделка, которую заказали через агентство, улыбнулась ей, скрестив руки на груди, с видом человека, уверенного в своем профессионализме и способного контролировать ситуацию. Муж, не вставая с кровати, пристально посмотрел на Сюзан своими поблекшими глазами — он больше не сомневался в ее измене.

— Так как все-таки его зовут?

Сюзан в это время доставала одежду из ящиков и складывала в чемодан, стоявший на кровати.

— У меня никого нет. Мне нужно съездить по делу. Ведь я уже говорила тебе.

— Я не протяну и года. Неужели нельзя подождать?

— Я еду по делу. У меня никого нет.

Воздух был напоен каким-то отвратительным ароматом, которого Сюзан прежде не замечала. Словно метастазы в его легких расцвели, алые, мясистые, как ядовитые тепличные орхидеи.

— Никого... — Когда она закрыла чемодан, он вновь откинулся на подушку, и его желтоватые губы тронула едва заметная улыбка. Он понимал, что она лжет, но уже почти докопался до правды.

Всего два дня она отвела себе для встречи с ним. «Я всегда любила только Люка», — сказав эту фразу для Паскью, она вдруг поняла, что так оно и есть. Ник Говард погиб, Марианна — тоже, если, конечно, догадки Паскью верны. Люк заманивает их всех, вновь втягивает в это дело, в том числе и ее... В незавершенное дело.

И когда она выглянула из окна своего номера в отеле «Виндбраш», то увидела его, исполнителя главной роли, такого неприметного в толпе, Великого Зено, проходившего мимо вместе со своим двойником, Люком Малленом. На нем был темно-синий свитер, светлая рубашка и голубые джинсы; и сердце ее екнуло, потому что время спрессовалось, вернув ее к тому моменту, когда она ушла от него окончательно, ранним осенним утром, когда любовь ее уже превратилась в мертвый груз, лишь отягощавший память.