Альфредо Конде - Тайна апостола Иакова

Все это произошло ровно год назад, а вышеупомянутые провалы в памяти были вызваны (уж это-то он точно помнит) парой выбивших его из колеи злополучных звонков полномочного представителя центрального правительства в автономной области Галисия.

И вот теперь у дочери этого самого представителя правительства в результате роковой случайности, имевшей место пару часов назад (о чем, кстати, мать виновника этого безобразия еще ни сном ни духом не ведает), на лбу красуется резаная рана, на которую придется наложить семь швов. Это если делать операцию в отделении скорой помощи; если же швы наложит пластический хирург из частной клиники, то их будет уже не семь, а все шестьдесят. И нанесена сия рана летательным аппаратом, которым с помощью дистанционного устройства управлял Сальвадор Ален Андраде, родной сын спутницы жизни главного полицейского комиссара.

Да, ровно год назад пара звонков господина полномочного представителя правительства по поводу наркоторговцев из Ароусы, предположительно имевших самое непосредственное отношение к высоким политическим сферами, вызвала у него провалы в памяти, которые, судя по всему, ему до сих пор не простила любимая женщина.

Помнится, тогда эти два роковых звонка раздались ранним утром, когда он только пробудился от кошмаров прошедшей ночи и пребывал в подавленном состоянии духа; они тут же заставили его забыть обо всем, что не было связано с его работой — работой, которую господин представитель правительства имел обыкновение серьезно осложнять несвоевременными звонками, неуместными упреками и неожиданными сообщениями. Салорио был профессионалом, а представитель правительства — всего лишь политиком.

Первый звонок был сделан для того, чтобы прямо и без обиняков высказать комиссару всю правду-матку и обвинить его во всех смертных грехах. Второй — чтобы извиниться за тон, который он, солидный и высокопоставленный политик, допустил во время первого звонка. Но оба в конечном счете имели одну цель: показать, кто в доме хозяин. И по всей видимости, это была единственная причина, по которой они были сделаны.

После этих двух звонков комиссару не оставалось ничего иного, как ограничиться одним-единственным, весьма непритязательным подарком для своей любимой. Было уже слишком поздно. У него уже не было времени, сил, да и необходимых денег тоже. А потому, положив трубку после второго звонка своего раздосадованного шефа, он забыл обо всем на свете. И случилось это ровно год назад.

Салорио даже не догадывается, что сегодня ситуация практически в точности повторится. Представитель правительства снова ему позвонит. И не один раз. При этом он неизменно будет говорить об одном и том же: о том, покроет ли страховка услуги пластического хирурга, и о том, где лучше делать операцию — в Сантьяго или Корунье; о том, как возмущена мать девочки, и о том, что комиссару следует всыпать по первое число этому недоумку, избалованному сынку его любовницы; и вообще, подумать только, главный комиссар, а состоит в гражданском браке с экстравагантной разведенкой, своенравной и взбалмошной, как дикая коза по весне.

Когда Андрес Салорио, не сводя взгляда со своей возлюбленной, начинал с наслаждением вкушать икру, он еще не знал, что очень скоро он будет с трудом сдерживать себя, чтобы не послать наконец своего непосредственного начальника к черту.

Это действительно произойдет буквально через несколько минут, когда комиссар поймет, что тянуть со звонком больше нельзя и что у него нет иного выхода, кроме как самому сообщить представителю правительства о случившемся в университетской библиотеке воздушном инциденте. А также о том, что старшая дочь сего высокопоставленного чиновника оказалась единственной жертвой крушения вертолета с идиотским транспарантом, окрестившим всех присутствовавших в зале, в том числе и несчастную пострадавшую, весьма обидным прозвищем.

Однако когда через несколько минут комиссар все же позвонит представителю правительства, тот крайне недовольным тоном ответит, что об инциденте ему уже сообщили.

И снова, как и год назад, господин полномочный представитель центрального правительства Испании в Галисии будет вести беседу в совершенно недопустимой, можно сказать, стервозной манере — в манере, которая, по мысли чиновника, должна была не только еще раз продемонстрировать Андресу, что он его начальник, но и показать, что уровень его информированности и профессионализма гораздо выше того, какой состоящие на постоянной государственной службе профессионалы обычно приписывают временным политическим фигурам, возникающим и исчезающим в соответствии с требованиями конъюнктуры. Кроме всего прочего, это был еще довольно подленький способ дать понять комиссару, что всегда найдется сволочь, которая поспешит раньше других доложить обо всем начальству, и что лучше Андресу даже не пытаться разузнать, кто это постарался так разогреть страсти. Но при этом комиссару следует серьезно остерегаться. Этот стукач и в будущем будет поступать в том же духе.