Сергей Арбенин - Собачий бог

Ровно в шесть Олег подошел к гаражу. Вытащил газету, свёрнутую жгутом, поджег, отогрел замок. Он был не первым: в бесконечно длинном ряду гаражей там и сям уже скрипели ворота, урчали прогреваемые двигатели. Кто-то таксовал, кто-то спешил на «законную» работу. Олег тоже предпочел бы нормальную работу, но пока приходилось заниматься извозом. Два раза в день, рано утром и поздно вечером, он выкатывал на своей «пятерке» из гаража, и медленно объезжал остановки по Иркутскому тракту, потом сворачивал на Лазо, и, если пассажира не попадалось, ставил машину на одной из самых людных остановок. Откидывался на спинку сиденья, дремал.

Сегодня для Олега был обычный рабочий день. Позевывая и недовольно бурча что-то себе под нос, он открыл замок, с трудом повернул металлическую дверь. Пошарил рукой на стене и включил свет.

Повернулся и обмер.

Машины в гараже не было. А в центре его, на слегка подгнивших досках, сидела огромная белая псина с кроваво-красными глазами. Остроухая, с шикарной серебристой шерстью и иссиня-черной пастью. Псина не рычала. Она улыбалась, показывая клыки.

Олег хотел попятиться, но пятиться было почему-то некуда.

«Если она сейчас прыгнет, — подумал он краем сознания, машинально пытаясь нашарить рукой что-нибудь тяжелое, — я и пикнуть не успею. А если и успею — никто не услы…».

Она прыгнула.

И его крика никто не услышал.

Максим Феофилактович поднял голову, нехотя протянул руку. Пожатие у Ильина было, как всегда, энергичное и крепкое.

«Спортсмен чертов», — подумал губернатор. А вслух сказал:

— Ну, что будем делать?

— С собачками? — безмятежно спросил Ильин, усаживаясь в роскошное кресло.

— С собачками! С кем же еще? Уже до Москвы дошло!.. — грубо повторил губернатор. Лицо его мгновенно вспыхнуло: такое уж оно было от природы. Почти альбинос, с белыми волосами и красноватыми глазами, он страдал этим с детства: любое волнение мгновенно окрашивало щеки, шею, уши, а иногда и нос в пурпурный цвет.

— Ну, что делать… Комиссия сейчас решит.

— Да что она решит, эта комиссия! — в сердцах сказал губернатор. — Только и знают, что деньги клянчить: то на наводнение, то на засуху.

Он говорил о комиссии по чрезвычайным ситуациям.

Ильин сказал:

— Я думаю так: опасных собак отстреливать. Остальных отлавливать в плановом порядке.

— В плановом! — опять передразнил Феофилактыч. — Да ты видел, что они с мужиком сделали?

— Это в третьем микрорайоне? Видел.

— Там же весь гараж кровью забрызган! Даже кости разгрызли! Это же не собаки уже, а какие-то звери!

Ильин помолчал.

— Знаешь, ко мне вчера на приём один мужичок пришёл. Еле-еле пробился сквозь мою Людочку, — а ты же знаешь, она и танка не пропустит, под гусеницы ляжет, — так вот, мужичок этот оказался краеведом. По профессии этнограф, но давно уже на пенсии. Его страсть — мифология о собаках.

— Чего? — сделал круглые глаза губернатор.

— Ну, сказания, сказки, исторические свидетельства. Короче, все, что связано с собаками. Город-то у нас старый…

— Я в курсе, — не без яда заметил Феофилактыч.

— …И на протяжении всей его истории накопилось множество фактического материала о собаках. Еще начиная с тех, что жили с местными самоедами.

Ильин сделал паузу, на которые был большим мастером, и продолжал:

— И ты знаешь, много интересного рассказал.

— Ну-ну, — поощрительно сказал Максим Феофилактыч, придвинул бумагу, взял «паркер». — Ты только скажи, как фамилия.

— Фамилия у мужичка простая — Коростылев. Он в пединституте преподавал когда-то, но это было сто лет назад. Ему сейчас под восемьдесят.

— И что же он рассказал?

— Оказывается, — подался вперед Ильин, — в нашем городе уже случалось подобное. Обычно — во время неурожаев, голода, эпидемий. Первый раз — лет триста назад, при Петре. Тогда в окрестностях объявились собаки-людоеды. Из города люди боялись выезжать, а обозы с продовольствием, — мукой, рыбой, мясом, — посылались из деревень под усиленной охраной. Мужики, кстати, отказались ездить, — обозы вначале сопровождали бабы, а у города их встречали служилые казаки.

— Ну?

— Ну, и обозы пропадали. В городе мор начался. Народ тоже озверел. Друг друга есть начинали, вроде собак…

Губернатор отложил ручку, так и не сделав ни одной записи. Вздохнул.

— А причем тут бабы?

— Баб волки почему-то не трогали.

— Не трогали? Волки?