Сергей Журавлев - Ниже – только вверх. Книга 4. Зона отчуждения

– Воистину так, – ответил серб сипловатым, глухим голосом.

– Но вас же проверили на аппарате «Детектор лжи», и он подтвердил правоту выводов следователей? – напомнил хозяин кабинета.

– Позвольте воды… В горле пересохло, – попросил серб.

Савелий, улыбаясь, предложил чай. Цепь, сковывавшая запястья и ноги, не позволяла арестанту поднести напиток к лицу. Серб аккуратно взял чашку двумя руками, склонил голову к ногам и, сделав несколько глотков, продолжил:

– Правда – это то, что они считали правдой. А что есть правда? Это маска, скрывающая суть лжеца? Или истина ценою в жизнь героя?

– У каждого своя правда, но показания полиграфа явились истиной для судей, вынесших вам приговор, – возразил ему Андерсен, – так что их правда будет правдивей, чем ваша.

– Увы, каждый второй готов за свою правду порвать глотку каждому первому, готовому сделать то же. И получается, что правдивые войны кровожаднее религиозных, – с горечью промолвил серб.

– Так значит, вы по-прежнему утверждаете, что невиновны?

– Мне нет смысла что-либо утверждать. Я виновен лишь в том, что не сделал того, за что меня осудили. И если бы у меня сейчас появился шанс, я бы каждый день убивал по пять ублюдков, погубивших мою семью и семьи моих соотечественников.

– Гражданин Николич, я предлагаю пройти еще одну процедуру на новейшем аппарате, – предложил Андерсен.

– А у меня есть шанс отказаться?

– Ни малейшего. Но будет проще и вам и нам, если вы добровольно согласитесь на эксперимент.

– Я не против, – ответил заключенный и не без иронии добавил: – Лишь бы вам было хорошо.

Экспериментаторы, отключив сербу сознание, уложили его на диван, затем, задав критерии поиска по дате, вошли в его память. Увиденное даже бывалых вояк повергло в ужас…

Горело все, что могло гореть. Что не могло гореть – чадило. Сброшенные с опаленной церкви колокола разбиты о камни. На двери, снятой с храма и приваленной к стене у входа, распят священник. Его пустые глазницы взирают на тела убитых, валяющихся у его ног. Окровавленные трупы свидетельствуют о том, что палачи, наслаждаясь муками жертв, убивали их медленно. Тело ребенка приколото к груди матери рогатиной для скирдования сена. Кровь ребенка и женщины соединилась в одно маленькое русло, питая лужицу с роящимися зелеными мухами…

Вот серб, выдернув рогатину, склонился над убитыми. В динамиках раздался вой отца, потерявшего в одночасье и сына и жену.

– Это его сын? – тихо спросил Перегуда.

– Пока непонятно. В деле указано, что он потерял жену и семилетнего сына, – так же тихо ответил Андерсен…

На двери, снятой с храма и приваленной к стене у входа, распят священник.

Серб бежит по лестнице дома и вбегает в комнату. На ковре, раскинув руки и ноги, лежит совершенно голая красивая женщина. Ее живот вспорот крест на крест, и сизые кишки, вытянутые на всю длину, обрамляют тело…

– Я фигею! – воскликнул Перегуда, – да я сам мочил бы, не задумываясь, всех тех, кто это сделал.

– У меня нет семьи, но и я солидарен с сербом, – выпалил Андерсен.

Мужчины поражались картинам увиденного, но еще больше возможностям аппаратуры. Чуть прокрутив события вперед, они увидели у церкви чумазых мужиков с заплаканными глазами. По всему было видно, что их постигло страшное горе. Живые предавали земле тела погибших и на свежих могилах клялись отомстить обидчикам. Николич взял автомат и пошел с мужчинами.

– Пока все сходится, так чего он выпендривается? – озвучил свои мысли Савелий.

Прокрутив сцены захвата, наблюдавшие задержали внимание на казни. Пятерых пленных, связанных по рукам и ногам, уложили на землю лицом вверх. На грудь им положили картонки, где было написано, что своими действиями они заслужили смерть. Затем четверо мужчин отошли на десять метров и открыли по лежащим огонь из автоматов. Николич автомат так и не поднял. Затем четверо мужчин отрезали головы убитым. Покончив с местью, четверка быстро зашагала в сторону леса, а Николич упал на колени и стал молить у Бога прощения. В это время к нему подбежали люди в масках, попинали ногами и увезли в бронированной машине миссии ООН…

– Выходит, наш подопытный никого не убивал, – сделал вывод Перегуда.

– Выходит, что так, – согласился Савелий.

– Было бы неплохо сделать так, чтобы правда восторжествовала. Снять с него оковы да отпустить домой… – изрек Перегуда, задумавшийся о возможностях аппарата.