Вячеслав Каликинский - Посол. Разорванный остров [publisher - 1С-Паблишинг]

– Хм… Наш сотрудник, насколько я знаю, стоял у окошка, где производится приём международных телеграмм. А у господина Асикага проблемы с французским языком. Поэтому телеграфный служащий, желая записать текст депеши как можно точнее, вслух повторил её содержание. Депеша была адресована некоему торговцу тканями в Кагосиме. И речь шла о закупках каких-то тканей – вот всё, что я знаю, господин вице-адмирал! Веклеру показалось необычным то, что лейтенант японской армии и сотрудник дипломатической миссии занимается в Париже предметом, столь далёким от выполнения своих непосредственных обязанностей.

– Кагосима, если вы не знали этого до сих пор, господин Стремоухов, является штаб-квартирой военного министра Японии. Асикага – его человек. Поэтому я не сомневаюсь в том, что на самом деле телеграфное сообщение было отправлено именно ему. Не сомневаюсь также и в том, что депеша содержала зашифрованное сообщение. Причём настолько важное, что господин Асикага не рискнул отправлять его из Петербурга…

– Тут возможен и другой вариант, – живо перебил Стремоухов. – Вполне возможно, что именно в Париже господин Асикага узнал нечто для него важное. Либо только во Франции мог выполнить тайное поручение своего шефа и доложить ему об этом.

– Да, такое тоже возможно… Благодарю за откровенность, господин Стремоухов! Обещаю, что сохраню наш разговор в тайне. Знаете, господин директор, ведь меня тоже пока нельзя назвать другом России. Я – подданный Японии, её полномочный представитель в вашей стране. И вынужден, как уже говорил вам, поступать так, как велит мне долг. Но поверьте, господин директор департамента: я очень хотел бы быть другом России. И стараюсь вести с вами честную, насколько это возможно, игру!

– Благодарю за откровенный разговор, господин вице-адмирал! Позвольте проводить вас?

– Да, конечно! Надеюсь, что мы с вами всё-таки выполним возложенную на нас миссию и доведём наши переговоры до взаимоприемлемого итога. Честь имею, господин директор!

Долгожданная депеша, совершив непостижимое для сознания Сайго Такамори путешествие через полсвета, была получена им шестого дня девятого лунного месяца седьмого года Мэйдзи [47] 14 октября 1874 года по европейскому летоисчислению. .

Было утро. Сайго, как обычно, посетил открытую им в Кагосиме школу самураев, принял доклад управляющего поместьем, позавтракал. За раздвижной стенкой, в смежном помещении, уже собрались младшие военачальники, ждущие его распоряжений и указаний на сегодняшний день. Сайго не торопился их принять – он вообще никогда не торопился, считая, что поспешность приемлема лишь в скоротечных боевых схватках. Откинувшись на пятки и уперев ладони в колени, военный министр замер в неторопливых размышлениях, прикрыв глаза тяжёлыми веками.

Услыхав шелест кимоно, он в удивлении приоткрыл глаза: вышколенные слуги не смели мешать ему в минуты размышлений. Лишь событие чрезвычайной важности могло заставить их нарушить священное уединение господина.

Согнувшись в глубоком поклоне, слуга легко опустился на колени, откинулся на пятки и, продолжая оставаться в позе почтительного поклона, протянул ему обеими руками широкую плоскую шкатулку палисандрового дерева.

– Простите, высокородный! Но вы сами велели без промедления доставлять вам известия, приходящие на телеграфную станцию Кагосимы на указанное в депеше имя…

Увидев, что военный министр чуть шевельнул толстыми пальцами, слуга поспешно откинул крышку шкатулки и приблизил её к коленям Сайго. Однако тот лишь бросил на шкатулку короткий взгляд и тут же перекатил желтоватые, в красных прожилках глаза на затылок слуги, так и пребывающего в глубоком поклоне.

Сверху в шкатулке лежал телеграфный бланк депеши европейского образца на немецком языке, из-под него был виден лист желтоватой рисовой бумаги с двумя столбиками иероглифов – перевод.

Сайго Такамори терпеть не мог ничего европейского, хотя, дав в своё время согласие занять должность военного министра в новом правительстве Мэйдзи, должен был относиться к провозглашённой императором политике открытости более терпимо. Но кто посмеет указать ему?

– Оставь шкатулку, – наконец глухим басом распорядился министр. – И позови ко мне инженера из телеграфной конторы.

У него не было и тени сомнения в том, что депешу из Европы ему принёс не рядовой служащий телеграфной конторы, а её начальник. И что этот начальник непременно ждёт – ведь могущественному министру могли понадобиться какие-то пояснения. А их не подобало принимать от мелких служащих.