Роберт Ладлэм: Директива Джэнсона

Джэнсон зевнул.

— Дерек, — сказал президент, обращаясь к директору Отдела консульских операций, единственному из присутствующих, до сих пор не произнесшему ни слова, — поговорите со своим человеком. Объясните ему, что к чему.

Заместитель госсекретаря Дерек Коллинз снял большие черные очки и потер оставленный ими красный след на переносице. У него был вид человека, собиравшегося сделать то, о чем он впоследствии пожалеет.

— Я вам постоянно повторял: вы не знаете этого человека, — сказал Коллинз. — Никто из вас его не знает.

— Дерек! — Просьба президента не вызывала сомнений.

— Оберегать и защищать, — продолжал Коллинз. — Громкие слова. Тяжелая ответственность. Иногда служение прекрасному идеалу вынуждает совершать очень некрасивые поступки. Но цель оправдывает средства, не так ли? — Он посмотрел на Джэнсона. — Договоримся сразу, святых в этой комнате нет. Но давайте проявим уважение хотя бы к основам демократии. Среди присутствующих есть один человек, прошедший долгий путь, руководствуясь здравым смыслом и элементарными представлениями о демократии. Он верит в идеалы, он настоящий патриот своей страны, и, нравится это или нет, в конечном счете беззаветное служение родине — это его призвание...

— Ну что вы, Дерек, — торжественно проговорил президент Берквист, но было видно, что внутренне он польщен.

— Вообще-то, я имел в виду Пола Джэнсона, — закончил заместитель госсекретаря, поворачиваясь к человеку, сидевшему во главе стола. — И если вы не сделаете то, о чем он просит, мистер президент, вы окажетесь еще большим дураком, чем ваш отец.

— Заместитель государственного секретаря Коллинз, — рявкнул президент, — я с радостью приму вашу отставку!

— Господин президент, — спокойно произнес Коллинз, — а я с радостью приму вашу отставку.

Берквист застыл.

— Проклятье, Джэнсон, вы видите, что вы натворили?

Джэнсон посмотрел на директора Отдела консульских операций.

— Любопытная песня для ястреба, — усмехнулся он. Затем Джэнсон повернулся к президенту.

— Вы наверняка слышали такое высказывание: «Принимайте во внимание, кто именно что сказал». Совет, который вы только что услышали, обусловлен в первую очередь заботами тех, кто его дал, а не вашими собственными. А вы должны подойти к делу с позиции собственных интересов. То же самое относится и к вам, господин государственный секретарь. — Бросив взгляд на беспокойно вздрогнувшего госсекретаря, Джэнсон снова повернулся к президенту. — Как я уже говорил, для большинства присутствующих в этой комнате вы лишь временщик. Они же были здесь до вас и останутся после вас. Ваши личные, насущные интересы на самом деле их мало волнуют. Они хотят, чтобы вы смотрели на все в долгосрочной перспективе.

Берквист молчал. В душе он был прагматиком; ему не приходилось привыкать к холодной, жесткой расчетливости, от которой зависело его политическое долголетие. В сравнении с этой неотъемлемой арифметикой все остальное отступало на второй план. Лоб президента покрылся блестящим слоем пота.

Берквист натянуто улыбнулся.

— Пол, — сказал он, — кажется, мы начали совещание не с той ноты. На самом деле мне очень интересно выслушать ваши соображения.

— Господин президент, — возразил Дуглас Олбрайт. — Об этом не может идти речи. Мы провели такую работу...

— Замечательно, Дуг. Но почему бы вам не объяснить мне, как нейтрализовать то, что сделал Пол Джэнсон? Я пока что не слышал, чтобы кто-нибудь из присутствующих выразил беспокойство по поводу именно этой проблемы.

— Но это же несравнимые величины! — взорвался Олбрайт. — Речь идет о долгосрочных интересах этого геополитического образования, а не о славе администрации второго президента Берквиста! Это же несопоставимо! Программа «Мёбиус» затмевает всех нас. Существует только одно правильное решение.

— А как же насчет... мм... надвигающегося политического скандала?

— Что поделаешь, господин президент, — тихо произнес Олбрайт. — Простите, сэр. У вас неплохие шансы выпутаться из этой истории. В конце концов, именно в этом и состоит большая политика, не так ли? Сократите налоги, начните кампанию борьбы с насилием и сексом в Голливуде, развяжите войну в Колумбии — сделайте то, что требуют от вас избиратели. У среднего американца мозги размером не больше комариных. Но, прошу прощения за прямоту, вы не можете положить программу «Мёбиус» на алтарь личных политических амбиций.