Поль Кенни: Пришлите FX-18

Выйдя из подвала, он закрыл железную дверь, заблокировал доской, уперев ее под задвижку, а другой конец поставив наискось в углубление в полу.

Они поднялись на первый этаж, потом — на второй и третий. Там комнаты были расположены точно так же. Хасан наугад открыл одну дверь с такой непринужденностью, как будто был у себя дома.

Заглянув внутрь, он увидел пустую столовую. Она сообщалась с другой комнатой, откуда долетал шум разговора.

Турок вошел в нее.

Три араба, элегантно одетые по-европейски, удивленно и холодно посмотрели на него. Сидя вокруг заваленного бумагами стола с двумя телефонами, они слегка вздрогнули, заметив за спиной незваного гостя Коплана и Фабиани.

Не дав им времени на раздумье, Хасан уверенно начал свой монолог.

Один из людей, с благородной внешностью, тонкими черными усиками над верхней губой, осведомился немного презрительным тоном:

— О чем идет речь? И кто вы такие?

— Упомянутые пленные — французские граждане, двое мужчин и женщина. Эти господа — сотрудники посольства Франции. А я — личный друг генерала Абдула Мухтара. Мы приехали из Мосула. Кстати, вот записка, данная мне генералом для полковника Зелли, к несчастью, неуловимого.

Он извлек бумагу, протянул ее своему собеседнику.

Пока тот читал текст, Коплан и Фабиани чувствовали, как у них пробежали по коже мурашки. Не сыграл ли с ними Мухтар злую шутку? Сейчас они это узнают.

Двое других обитателей таинственной комнаты не переставали бросать враждебные взгляды. Они ужасно злились, что их отрывают от работы в решающий момент.

Человек с усиками вернул записку Хасану.

— В данный момент я не могу заниматься этим делом, — презрительно заявил он. — Более важные вещи поглощают все мое внимание. Приходите завтра, когда положение укрепится.

Раздосадованный Хасан перевел эти слова Коплану. Тот произнес:

— Спросите его, живы ли они. Хасан задал вопрос.

Араб показался оскорбленным.

— Никого из наших пленных не казнят без приказа.

Его губы так и остались приоткрытыми, потому что посреди стола отчаянно замигала красная лампочка. Его помощники, увидев сигнал, изменились в лице.

Хасан, Коплан и Фабиани моментально поняли, что дело оборачивается плохо. С ошеломляющей быстротой они выхватили свои пистолеты.

— Не двигаться, — произнес Хасан, делая шаг назад. — Где эти французы?

Арабы с отвращением подняли руки, уставившись на направленные на них пистолеты, но ни один из них не ответил.

— Повторите вопрос, Хасан, — сказал Коплан. — Если никто не ответит, я стреляю.

Турок повторил, добавив угрозу.

Дверь напротив распахнулась от удара ногой. Стоя сбоку, тип, частично скрытый притолокой, наставил ствол автомата, приказывая своим соотечественникам пригнуться.

Пули выбили куски дерева и по меньшей мере одна настигла цель, потому что человек согнулся пополам, выронив оружие. Другая пуля ударила его уже в падении.

Усатый араб бросился в ноги Хасану. Ему удалось лишить турка равновесия и свалить его на пол. Коплан ударил носком ботинка по ребрам этого шутника, чтобы перебить ему дыхание. Два выстрела раздались почти одновременно. Один из сидевших за столом вытащил револьвер и выстрелил, целясь в Коплана, но Фабиани влепил ему пулю прямо в грудь.

— Спасибо, — торопливо произнес Коплан, почувствовавший, что пуля прошла возле уха.

Одновременно он бросился к напавшему на Хасана, схватил его за лодыжку, чтобы вывернуть ступню. Хасан, пытаясь подняться, сумел ударить своего противника в лицо. Сталь пистолета разбила арабу физиономию, и он страшно закричал от боли.

Третий бандит, находившийся под прицелом Фабиани, не шевелился. На его лбу выступили крупные капли пота.

Хасан вскочил на ноги: то, что Франсис захватил ноги нападавшего, совершенно парализовало того; он был прижат к полу так же надежно, как грузом в двести кило.

— Заставьте его говорить, — процедил Коплан сквозь зубы, обращаясь к турку.

Пока Хасан продолжил допрос человека, ногти которого царапали пол, Коплан усилил давление, грозя сломать ногу и совершенно изуродовать ее, если он будет продолжать молчать.

— В мансарде… в соседнем доме, — выговорил смертельно бледный араб.

После этих слов Коплан освободил его, поднял, как мешок, и поставил на ноги.

— Проводи нас, — рявкнул он, толкая его вперед так красноречиво, что переводчик не потребовался.

Фабиани приказал самому робкому из банды подняться и тоже пойти с ними. Но как только мужчина встал перед ним, он безжалостно оглушил его.