Эндрю Каплан: Homeland. Родина Кэрри

Ответом ей стали хриплый мужской смех и добродушный свист.

Они забрались во внедорожники и бронетранспортеры. Когда конвой покидал зону аэропорта знакомой дорогой — мимо предупреждающих знаков, опаленных пальм и останков машин, — Кэрри испытывала очень странное чувство: как будто вернулась домой.

Всю жизнь она искала место, которое могла бы назвать домом. Живя с родителями, она чувствовала себя иностранкой — и правда, как могла мать исчезнуть, не сказав ни слова родной дочери?! Но тут, на Ближнем Востоке, в самом пекле войны, Кэрри ощущала себя на своем месте.

Когда конвой проезжал под эстакадами, а пулеметчики синхронно разворачивали орудия по сторонам — как бы кто не сбросил на колонны гранату или самодельную бомбу, когда рядом к обочине прижимались на своих машинах иракцы и провожали американцев немигающими взглядами, Кэрри понимала: это риск, игра, без которой она жить не сможет.

Мало ей было биполярного расстройства, так она еще оказалась адреналиновой наркоманкой. Или дело в другом?

Конвой тем временем свернул на оживленную скоростную автостраду Кадисия. Поехал мимо пальм и зданий, изувеченных пулями и шрапнелью.

Финишная прямая, подумала Кэрри. Что-то заканчивается, что-то начинается.

С той ночи, когда Соловей попытался поймать ее, Кэрри будто бежала марафонскую дистанцию, как в Принстоне. Забег выдался длинный, и вот он подошел к концу. Когда Кэрри состояла в спортивной команде колледжа, то думала, что сможет бегать вечно. Опыт показал обратное.

Отдышись, сказала себе Кэрри. Скоро новый забег, погоня за вторым зайцем — Абу Назиром.

Конвой въехал на территорию «Зеленой зоны», мимо памятника Неизвестному солдату. Оказался на улице Яффы, у отеля «Ар-Рашид».

Абу Назир — было в нем что-то такое, поистине пугающее. Люди предпочитали смерть встрече с ним. Билял Мохамад не был джихадистом, чокнутым на религиозной почве, но и простаком его было не назвать. Он будто олицетворял зло, и Кэрри в его присутствии пробирал озноб. Как Дэвис Филдинг не заметил исходящей от Биляла опасности? Ослеп от похоти? Неужто Саул прав: когда член стоит, голова у мужчины в песке?

Билял хотел жить. Когда Кэрри вошла к нему в квартиру, он хладнокровно разделывал труп горе-любовника — пытался обмануть Абу Назира. И все же, имея шанс остаться в живых, он предпочел убить себя и не познать гнев Абу Назира.

Ну что ж, Абу Назир, мрачно подумала Кэрри, следующий танец мы танцуем с тобой.

В вестибюле отеля Кэрри встретил Уарзер — с большим букетом роз.

— Marhaban! Добро пожаловать, Кэрри. Как хорошо, что ты вернулась, — произнес он, вручая ей букет.

— Shokran, Уарзер. — Кэрри понюхала розы. — Жена ревновать не будет?

— Еще как будет… если все расскажу. Но я ведь не дурак. Как Верджил?

— Хорошо. Надеется вернуться.

Оставив чемодан портье, Кэрри вместе с Уарзером вышла наружу и направилась к конференц-центру. Меры безопасности с прошлого раза заметно улучшились: здание обнесли бетонными стенами, везде понатыкали камер и датчиков.

Кэрри с Уарзером предъявили удостоверения сначала американской военной полиции на первом блокпосту, на втором — наемникам из «Блэкуотер» и наконец у главного входа — иракским силовикам.

— Как обстоят дела? — поинтересовалась Кэрри у Уарзера, когда они шли по коридору.

— Все висит на волоске, Кэрри: иранцы и «Армия Махди» тайно провозят в страну оружие и взрывчатку, курды гнут свою линию… Американцы застряли посередине. Как только Саддама осудят и казнят…

— Это решено?

— Да, уже: Саддама повесят. Очень скоро.

— И что потом?

— Зависит от Абу Назира… и от тебя, Кэрри, — улыбнулся Уарзер.

Они прошли в приемную кабинета Перри Драйера, где Кэрри попросила секретаршу известить о ее приходе начальство, а заодно — поставить цветы в вазу. Женщина удалилась и вскоре, вернувшись, пригласила следовать за ней.

Они прошли в просторную комнату, набитую оперативниками ЦРУ: кто работал за компьютером, кто сидел на телефоне. Помещение буквально гудело. На стене висели фотографии в рамках: посол Роберт Бенсон и премьер-министр Уаиль аль-Уалики в военной форме. Тут же висела фотография самого Перри Драйера, а еще — особняком, чуть в стороне — снимки двух морпехов с пометкой «Пропали без вести во время операции «Иракская свобода»; вероятно, в плену у «Аль-Каиды»».

На первом снимке был темнокожий солдат: «Снайпер-разведчик Томас Уокер. Захвачен в плен под Хадисой, в провинции Анбар, 19 мая 2003 года». Три года в плену у «Аль-Каиды» — целая вечность. Бедняга, не позавидуешь, хотя вряд ли он еще жив. Хадиса… там ведь последний раз видели Абу Назира, и туда лежит путь Кэрри.