Юрист перешел на шепот:
— Это скорее ваша подруга, хотя вы общались только по телефону. Она готова убить Фигмана.
— Девушка, убить… Я что-то не понимаю…
— Именно так. Она Яшу знает не с лучшей стороны, поэтому согласна, но хочет миллион. Вообще, мне кажется, что с ним разберутся и без нее. Но подстраховаться никогда не мешает.
Ксения спрыгнула с лошади:
— Сделает, получит. Ты говоришь, мы беседовали с ней по телефону? Когда это было?
— Это вы у нее сами спросите. — Тришин взял Ксению под руку, подвел к машине и, заглянув в салон, позвал: — Выходи, познакомься с заказчиком.
Из машины вышла красавица с пепельными волосами и протянула Ксении руку:
— Меня зовут Алла. Это я по просьбе Фигмана донесла на вас жене Сергея.
* * *
Марик Садовский третью ночь проводил в кресле. В его саду дежурило пять охранников и на ночь спускали собак, но бизнесмен не чувствовал себя защищенным и не понимал, почему до сих пор жив. С женой он почти не разговаривал и запретил ей и детям покидать участок. Садовского было трудно назвать Спинозой, но Марик был хитер, сообразителен и со своим полууголовным автомобильным бизнесом вполне справлялся. К чести предпринимателя, надо заметить, что близких друзей он старался не обманывать, и если все же втюхивал им своих «русалок», то делал для них большие скидки, поэтому ярых врагов не имел. А случайные конфликты в его личной и профессиональной жизни Садовский легко гасил. Но сейчас его мозгов не хватало, и бизнесмен запаниковал.
Часы пробили три часа ночи. Фира в ночной рубашке заглянула к нему в кабинет.
— Почему, ты, Маркуша, не ляжешь со мной в спальне? Сидишь тут один как сыч. Ты меня больше не хочешь? А?
— Фирочка, деточка, сладенькая моя, при чем тут «хочешь, не хочешь»? У мужчинок бывают проблемы не только с члеником… Что ты меня достаешь, бриллиантовая моя? Иди, бай-бай.
— Марик, скажи, что происходит? Я боюсь.
— И правильно делаешь, золотце. Я тоже боюсь. Ты даже не понимаешь, в какой жопке сидит твой Маркуша.
— Так расскажи. Я же волнуюсь… Я же твоя жена, а?
— Зачем? Чтобы мы в ней сидели вместе? Там темно и тесно…
— Ладно, не желаешь, ни говори. Ты меня хоть еще любишь?
— Люблю, золотце. И если останусь живой, обещаю делать все, как ты скажешь, все, как ты захочешь. Мы будем кушать шейку и трахаться. Я буду дергать тебя за сиськи и шлепать по попке. А сейчас иди, спи.
У Фиры округлились глаза:
— Ты тяжело заболел и скрываешь? Почему ты не пойдешь к Семе? Он же хороший врач и наш родственник, а?
Садовский едва сдерживался:
— При чем тут Сема?! Я, Фирочка, здоров как бычок. И я тебя, золотце, очень прошу, не приставай к мужику.
— Но я хочу-таки понять, что тебе беспокоит. Ты третью ночь сидишь в кресле и совсем не кушаешь.
— Хватит. Иди, спи, курва.
Фира запричитала и вышла. Супруг проводил взглядом ее крутые бедра, заманчиво драпированные ночнушкой, и тяжело вздохнул. Как он может рассказать жене, что заказал приятеля знакомому бандиту и теперь трясется о собственной шкуре? Такого женам не рассказывают, особенно еврейским. Еще три дня назад он был весел и спал вместе с Фирой. Но ему казалось, что с тех пор прошло не три дня, а вечность. Он помнил ту ночь, и не мог избавиться от желания переживать ее снова и снова. Тогда он тоже не спал. Не от страха — предстояла работа. Калининградский бандит перегонял из Литвы партию его легковушек, и они договорились встретиться на семьдесят втором километре Кольцевой автострады в три часа ночи. Садовский взял пятерых телохранителей и тринадцать водителей, которым предстояло принять машины у перегонщиков и отвезти их на его стоянку. Садовский приехал на место за полчаса до встречи. Он понимал, что у Шлема дорога длинная, и он может либо немного запоздать, либо прибыть раньше. Но помимо легковушек, Садовский должен был вручить бандиту деньги за страшную работу его киллера. Шлем предупредил, что его человек получит их только после завершения «операции». Марик много думал о своем решении. То жалел о том, что затеял, то вновь приходил в ярость от мысли, что Фигман поступил с ним подобным образом. Внутри он уже понимал, что слишком погорячился. Но Шлем не тот субъект, с которым можно делиться эмоциями. Если бы Марик взял свои слова обратно, тот бы его не понял, да и сам Шлем изменить уже ничего не мог. Его киллер, получив заказ, уходил в «автономное плаванье» и до конца «работы» с заказчиком не контачил. Это было одним из его условий.
Читать дальше