Алисия Хименес Бартлетт: Не зови меня больше в Рим

– А я все равно рискну. Я должна добиться от нее признания и убедительных улик. Само собой, я заявлю, что деньги предложила мне она, по собственной инициативе. А там поглядим, каким боком все это повернется.

Он пригладил уже начавшие седеть усы, стараясь справиться с растущим возбуждением, а потом вдруг взял и шарахнул кулаком по столу:

– Ну, вы и штучка, инспектор! Хотя, если хорошенько подумать, хватит с ними валандаться! Надо делать дело, как его делали в былые времена – то есть как оно и положено! Мы приближаемся к финалу – история будет закрыта. И финал получится отличнейший!

– Да не кричите вы! И успокойтесь немного. Будем надеяться, что все пройдет удачно.

– А если сорвется, то я готов на все самое святое положить…

– Хватит богохульствовать, Гарсон! Сейчас я пойду к комиссару, а вечером мне предстоит семейный ужин – два почтеннейших дела, вполне подходящих для женщины вроде меня.

– Святая правда, Петра! Вы ведь более достойны почтения, чем Господь Бог и Папа Римский, вместе взятые, как говорится.

Я направилась в кабинет комиссара и по дороге сложила пальцы крестом. Начался обратный отсчет времени.

В тот день к нам должны были прийти на ужин и остаться ночевать дети Маркоса. С одной стороны, это было хорошо, так как сулило отвлечение от слишком навязчивых мыслей о предстоящем событии; но, с другой стороны, общение с ними может рассеять мое внимание – я не достигну нужной концентрации типа дзен – и помешает сделать так, чтобы время прошло, не коснувшись меня. Но выбирать не приходилось: вернувшись домой и увидев в гостиной Уго, Тео и Марину, я стала болтать с ними, улыбаться, а потом перешла на кухню, чтобы приготовить ужин. Заглянув в холодильник, я с ужасом заметила, что домработница купила на сегодня одни только овощи. Дети у Маркоса в общем-то дисциплинированные, к тому же они выслушали тысячу и одну лекцию по поводу диетического питания и здорового образа жизни. Но несмотря на это, каждый раз, когда на столе появлялись вареные овощи, Уго заливал их майонезом, Марина с помощью вилки разминала все в пюре, а Тео какое-то время доказывал совершенно абсурдную вещь – что от овощей ему становится грустно.

Дети склонны к ритуалам, так что и этот наш овощной вечер не отличался от прочих, разве что я сидела с несколько рассеянным и отсутствующим видом и не была способна внести оживление в протекавший по традиции ужин. Маркос тоже не приходил мне на помощь; сегодня он встал очень рано, поэтому с трудом включался в общую беседу, словно принял обет молчания.

– Что-то случилось? – неожиданно спросил Уго.

– Нет, а что у нас может случиться? – вопросом на вопрос ответил его отец, безмятежно занимаясь артишоком.

– Просто вы оба словно воды в рот набрали…

– Понимаешь, на нас именно сейчас свалилось очень много работы, – вынуждена была объяснить я.

– Наш классный руководитель говорит, что теперь есть не только люди, зависимые от наркотиков или азартных игр, но еще и зависимые от работы, – ехидно вставил Тео.

– Ешь и помалкивай, – одернул его Маркос таким строгим – родительским – тоном, что меня он слегка обескуражил.

– Нет, это не про нас, уверяю тебя. Просто порой бывает, что разные дела переплетаются, наезжают одно на другое и… – Я не докончила свое нелепое объяснение.

– А вы не собрались разводиться? – раздался тоненький голосок Марины.

Оба ее брата прыснули. Девочка обиделась, и одна зеленая фасолина с ее тарелки тотчас полетела в голову Уго. Тот завопил:

– Ты что, спятила? Я только что голову вымыл!

– О, ради бога, только не трогайте его прическу, а то он помрет! – издевательским тоном вставил Тео.

– Прекратите! – взревел Маркос и стукнул по столу так, что подпрыгнула посуда. Дети со страхом смотрели на него, я тоже.

– Мне надоело: вы приходите в этот дом словно в цирк! Неужели нельзя спокойно посидеть за столом и поговорить друг с другом по-человечески! Вы не привыкли принимать в расчет наше с Петрой настроение и наш образ жизни! Я устал и иду спать.

Он поднялся, взял свою тарелку и исчез. Мы все буквально остолбенели, но уже мгновение спустя снова принялись механически, как жвачные животные, пережевывать пищу.

– Никогда он так не реагировал, – наконец произнес Тео.

– Наверное, он все-таки прав: мы сюда к ним заваливаемся и ничего лучше не можем придумать, как устроить шорох за столом.

– Да, только ничего особенного не произошло, правда, Петра? – попытался втянуть меня в обсуждение случившегося его брат.