Екатерина Островская: Открой глаза, Фемида! [litres]

Настя стояла возле дверей его квартиры. Хотела броситься навстречу, чтобы обхватить руками его шею, как она это делала обычно, но, увидев его глаза, остановилась.

– Что внутрь не зашла? – спросил Владимир Васильевич. – У тебя же ключи есть.

– Без тебя не хотела.

– Давно стоишь здесь?

– Четыре часа, – тихо ответила девушка, – но я еще во дворе сидела. Познакомилась там с молодой мамой. Ее Юля зовут, мы с ней и ее девочкой ходили в магазин, и я купила малышке игрушки…

Высоков открыл дверь, пропустил внутрь Настю, а потом вошел и сам.

– Чтобы без лишних слез, – произнес он, – собирай свои вещи и уходи.

И тут же слезы выступили на ее глазах.

– Почему? Ты же знаешь, что случилось со мной.

– Давай не будем: я все знаю и про эскорт-услуги, и про Геленджик, и как ты меня привезла на озеро, куда предварительно подбросили труп прокурора… И как ты сама к Трухину в машину такси села…

Она посмотрела на него глазами, полными слез.

– А ты разве не догадываешься, что я полюбила тебя? И все ради тебя…

– Когда любят, говорят правду, а не едут в баню с уголовным отморозком.

– Я просто очень боялась за тебя. Каро – жестокий человек.

– Его уже нет, и Коли Трухина тоже: кто-то их прикончил в той бане…

Настя молчала, а потом прошептала:

– Это правда?

– Я никогда не вру. И если говорю, что теперь тебе бояться нечего, значит, собирай свои вещи и уходи.

Девушка ушла в спальню, достала из шкафа свои вещи, но их было не так много, а потому не прошло и пяти минут, как она появилась на кухне со своим чемоданом в руке.

– Ты и в самом деле хочешь, чтобы я ушла?

– Более всего на свете хочу именно этого.

Она вздохнула, повернулась и шагнула к входной двери. Владимир Васильевич подошел, отодвинул защелку, открыл дверь. Настя обернулась, чемодан упал на кафельный пол. Девушка обхватила его шею двумя руками и прижалась к нему.

– Прости, – шепнула она, – люблю тебя…

Он отстранил ее и отодвинул от себя. Наклонился и поднял с пола чемодан, поставил его на площадку за порогом.

– Прощай.

Прикрыл дверь, вернулся на кухню, сел за стол, но очень скоро не выдержал и, подойдя к окну, посмотрел вниз, во двор. Настя подходила к детской площадке, где в песочнице строила города маленькая девочка, а ее мать курила и смотрела на экранчик своего мобильного. Настя что-то сказала ей, Юля поднялась, и они обнялись, очевидно, прощаясь навсегда. Потом к ним подбежала маленькая девочка, Настя наклонилась и поцеловала ее, повернулась и пошла, оставив свой чемодан у скамейки, на которой сидела молодая мама. Прошла через двор мимо кустов цветущего кизильника, так и не подняв глаза, чтобы посмотреть на знакомые ей окна четвертого этажа. Владимир Васильевич отошел от окна. Потрогал воротник своей рубашки – он был мокрым от ее слез. И почему-то только сейчас защемило сердце от горечи утраты.

Он открыл дверь холодильника, совсем не собираясь есть, машинально – лишь для того, чтобы хоть что-то сделать. На полке стояла тарелка с нарезанной ветчиной. Он достал ее и принюхался, почему-то ему показалось, что ветчина испортилась, потом он вспомнил, что Елагин вчера заказал закуски… Вчера вечером Петр открывал упаковку и раскладывал эти закуски по тарелкам. Вчера… А теперь кажется, что это было очень давно. Владимир Васильевич достал из холодильника бутылку «мартеля» и поставил ее на стол. Какое-то время смотрел на эту ненужную ему бутылку, а потом наполнил коньяком маленький пузатый бокальчик. Выпил залпом и подцепил вилкой кусок ветчины. Вечер предстоял долгий, а он не знал, что делать завтра утром. Набрал номер Софьи Андреевны.

– Вы дома? – спросил он.

– А где же мне быть: почти девять вечера. Сижу с сыном, у него увольнительная до конца воскресенья. Если вы по поводу дела Кулемина, то я его получила. А перед самым концом рабочего дня к нам зашел Сперанский, хотел с вами поговорить…

– Он мне все по телефону высказал.

– Не знаю, но он был в радостном настроении. Он даже увидел на моем столе дело Кулемина и сказал, что помнит его, потому что была жалоба на действия судьи Иванова, принявшего неправомерное решение. Там ведь семья попала в ДТП, и муж получил срок за то, что пострадала его жена. Так вот, Николай Степанович сказал, что будет пересмотр, а Иванов не пройдет переаттестацию: у него это уже не первый случай. У вас телевизор включен?

– Я вообще редко его включаю.

– Просто весь вечер анонсируют программу «Город принял», которую вернули в эфир. Говорят, что будут сенсационные новости.