Николай Леонов - Беги, если успеешь

Дудник был в списке Гурова самым подозрительным из всех. Его команда, несомненно, имела какое-то отношение к событиям вокруг Трех Скал. Гуров не без оснований подозревал, что и погром во дворе Валентина – тоже их рук дело. И вдруг эти люди словно уходят в тень, не препятствуя Гурову в продолжении поисков. Это было не очень понятно.

Федя издал ликующий горловой звук и заплясал на корме, как впередсмотрящий на корабле Колумба, после многих месяцев путешествия впервые увидевший землю. Земля действительно появилась – все те же голые мрачные три скалы на фоне сверкающего моря. Крячко и Валерия Алексеевна привстали со своих мест. На их лицах было написано легкое волнение. Впрочем, волнение на лице Крячко было написано постоянно, когда он находился рядом с Валерией Алексеевной. Гуров полагал, что море его волнует гораздо меньше.

Вскоре они подошли совсем близко к скалам и легли в дрейф. Гуров предложил Феде проплыть между скал, но тот неожиданно категорически отказался. При этом глуповатая улыбка продолжала сиять на его лице, но он был непреклонен.

– А туда я не пойду! – заявил он. – Днище пропорем – ноги повырывают.

Кто повырывает и кому – он не уточнял, но и решения своего не изменил. Так Гуров еще раз убедился, что на море его приказы не действуют, несмотря на все договоренности.

– Ладно, что выросло, то выросло, – решил он. – Пойдем своим ходом. Давай, братва, бери доспехи!

Он первым спустился в каюту за аквалангом. Яхта была оборудована даже портативной радиостанцией – ее огоньки весело светились в полумраке каюты. Гуров еще раз задался вопросом, кто же он такой на самом деле – художник и звездочет Даниил?

Но долго размышлять на эту тему было уже некогда. Он подхватил снаряжение и стал выволакивать на палубу, где его принимали Крячко с Валерией Алексеевной.

Гуров был вынужден признать, что теорию подводного плавания Валерия Алексеевна освоила великолепно. Если бы не ее навыки, они провозились бы с аквалангами раза в два дольше.

– Следите за глубиномером! – еще раз предупредила она перед самым погружением. – И вообще, старайтесь глубже пяти метров не спускаться. Зачем рисковать? Вы же только посмотреть, верно? А то, что на дне, – это уже морскому богу принадлежит – нам это недоступно.

– Мы рождены, чтоб сказку сделать былью! – важно сказал Крячко. – Мы – молодые покорители глубин!

– Вы уже не очень молодые, – с сожалением сказала Валерия Алексеевна, закрыла рот загубником и спиной вниз упала с яхты в воду.

Крячко с волнением посмотрел на круги и пузырьки воздуха, пляшущие по поверхности, вздохнул и неловко спрыгнул вслед за своей пассией. Гуров нырнул почти одновременно с ним. Последнее, что он видел, – это сияющая улыбка яхтсмена Федьки. А дальше уже была изумрудная прохладная мгла.

Найти место, где в прошлый раз Гуров обнаружил кепку, оказалось не так просто, как это представлялось вначале. Выяснилось, что под водой все камни становятся удивительно похожими друг на друга, и вода как бы размывает очертания предметов и стирает все границы. Все, что смог определить Гуров, – это примерное направление поисков. Перед тем как заняться ими вплотную, все трое еще раз поднялись на поверхность и провели короткое совещание.

– Конкретной цели у нас с вами нет, – сказал Гуров. – Грубо говоря, что мы ищем, мы и сами пока не знаем. Определим это так – все, что может быть связано с Рештиным и Тищенко. Кепку мы нашли где-то здесь – под большой скалой. Давайте обогнем ее с двух сторон. Я пойду направо, Стас налево, а Валерия Алексеевна, как и обещала, пусть присматривает за нами обоими. Ей заниматься поисками, я считаю, нецелесообразно. Боюсь, что в этом случае мы потом друг друга не соберем. На поверхность поднимаемся через пять минут и делимся впечатлениями.

Они снова ушли под воду, и Гуров как-то неожиданно быстро отыскал тот самый камень, с которого в прошлый раз снял кепку. Он был уверен, что не ошибается: память его пока не подводила – это было то самое место. Только вот ничего интересного на этом месте больше не было. Гуров проверил все вокруг в радиусе десяти метров и даже опустился на глубину двенадцати метров. На глубине было темно, и вода давила так, как будто грудную клетку затянули в свинцовый корсет. Гуров почувствовал себя неуютно и одиноко, точно находился в бездне, из которой нет выхода. Если бы не луч подводного фонаря, впечатление могло бы быть еще более гнетущим. Впрочем, без фонаря на такой глубине и делать было нечего.