Алексей Макеев: Капитан пиратского брига

Баранов еще раз вздохнул, пытаясь скрыть раздражение, всегда поднимавшееся в нем при одном виде Епифанова, и, встав из-за стола, открыл дверку маленького, хорошо замаскированного, встроенного в стенку ящика-бара с зеркальными внутренними стенками и подсветкой:

– Чего тебе налить? И сколько?

– Ты мои дворянские вкусы знаешь. Двести грамм водки "Лимонная". И чтобы в граненом стакане. А сушеная вобла твоя, что в приемной юбку просиживает, пусть организует потомку графов Епифановых закусь. Согласен на разогретый в микроволновке гамбургер. И пока я не употреблю – ни слова о делах!

Епифанов управился быстро и привычно, затем достал из кармана своей модной, но уже потрепанной джинсовки массивный серебряный портсигар, прикурил от барановского "Ронсона" и довольным, умиротворенным голосом произнес:

– Излагай! Но коротко и только суть, детали я всегда продумываю сам. Кому на этот раз нужно устроить пакость?

– Автотранспортникам из "Каравана". А через них – страховщикам "Гарантии", Котяев застраховал свою фирму у них. Так вот, котяевский "Караван" должен погореть, в прямом смысле слова, а эти друзья выложат страховку и погорят в переносном смысле. После чего "Караван" мы у Шурика оттяпаем, а попутно подтвердим, что ссориться с нами опасно и недальновидно. – Баранов помолчал и добавил: – Но обстряпай все так, чтобы… Сам понимаешь. Вот как в позапрошлом году с подстанцией получилось. То есть если по городу пойдет слушок, что тут не без барановской команды, то это нам даже на пользу, нужна именно акция устрашения. Но без явных следов!

– Учить ты меня будешь, – фыркнул Епифанов. – А слушок тебе Сашка Тараскин организует любой, хоть что ты побочный сын английской королевы, а несчастный Шурик Котяев – горный тролль прямо из Асприна… Я сам не подарок, но как ты с такими сволочами, как Сашка-имиджмейкер и Иудушка Честаховский, работаешь, в уме не укладывается.

– У меня, представь, тоже, – вполне искренне ответил Виктор. – Такими уж гвардейцами господь наградил. Команда пиратского брига – это не Институт благородных девиц. А у тебя с ними что-нибудь не так?

– Все не так. Но тебя это не касается. Кстати: каков поп, таков и приход! Про твоего Дракулу уж и не говорю. Потому что противно. Ты хоть колышек осиновый припас? Смотри, Витя, игры с нежитью ну оч-чень забавно кончаются порою… Но оставим лирику. Сроки? Деньги? Кого можно привлекать?

– Сроки – как управишься, но желательно в этом месяце, а еще лучше – на этой неделе. Деньги получишь сегодня, сколько считаешь нужным. Привлекать… – Баранов помолчал и продолжил почти просительным тоном: – Лучше бы, Гена, никого… Сам, как только ты умеешь, "на консервной банке", а?

Епифанов довольно ухмыльнулся. Он любил говорить, что при наличии средств, времени и каменной задницы в любой области можно добиться почти всего, но, господа, это неэстетично и вообще "фи!". А вот сделать дело из ничего, "на консервной банке" – это да, высший пилотаж; и, что особенно важно, такое решение всегда не только дешевле и эстетичнее, но даже в утилитарном смысле лучше и эффективнее. Геннадий Артурович с большим удовольствием вспомнил свои, только что упомянутые Барановым "забавы" с центральной энергетической подстанцией Горьковского района. Он, конечно, и представить не мог, что эта тема краем всплывет несколькими часами позже в Москве, в кабинете генерал-лейтенанта МВД как характерный пример славоярского беспредела.

Консервную банку он тогда использовал не фигуральную, а самую что ни на есть настоящую – поллитровую жестянку из-под венгерского зеленого горошка. Плюс деревянную бельевую прищепку с двумя загнанными в рабочие "губки" канцелярскими кнопками. Банка была наполнена смесью хлората калия, в просторечии – бертолетовой соли, сахарной пудры и алюминиевого порошка, полученного фильтрацией из краски "серебрянка". От кнопок отходили четыре тоненьких проводка, по два от каждой, пара на клеммы пяти пресловутых батареек "Энерджайзер" – вот уж реклама-то получилась бы, не чета зайцу с барабаном, а пара заканчивалась в самой гуще смеси; их тщательно зачищенные концы Геннадий разделил спичечной головкой и обмотал этот "микровзрыватель" тонюсенькой полоской скотча. Кнопки разобщала двойная полоска фетра, его Епифанов вырезал из старой шляпы. Фетр не проводил тока. Пока не проводил… Все гениальное просто!

Но для любовно изготовленной за какой-нибудь час мины нужно было средство доставки. Геннадий Артурович и здесь остался верен себе, применив нестандартное решение: за пять штук он приобрел в главном славоярском детском универмаге "Чебурашка" замечательную бельгийскую самодвижущуюся игрушку на тех самых пяти "Энерджайзерах": танк, который даже мог обходить небольшие препятствия, а за их неимением двигавшийся по прямой. Заднего хода у танка не было, по расчетам Епифанова, он должен был тупо заехать в закуток под распределительным щитом главного трансформатора подстанции и фырчать там, вхолостую вращая гусеницами, пока не… сработает. Танк как раз проходил по высоте, если снять башню и заменить ее любимой консервной банкой. Затем Епифанов немного поэкспериментировал с фетром: между двух полосок – точно таких же, как и полоски, разрывающие контакт кнопок, – он насыпал немного обычной поваренной соли. Ее раствор является прекрасным проводником! Приложил к внешней стороне каждой полоски клемму тестера и капнул на получившийся "бутербродик" несколько капель воды. Фетр – плотная ткань, промокает не сразу, и стрелка тестера дернулась лишь через десять минут. Геннадий довольно хмыкнул и потер руки: все правильно, пропитавшая фетр вода растворила соль, в цепи возник ток. То же самое произойдет и с другой цепью, но с двумя небольшими отличиями: миллиметровый зазор воспрепятствует прохождению тока, зато в зазоре проскочит маленькая искра, которая воспламенит "изолятор" – прокладочку из спичечной головки. А дальше начнется сплошная химия…