Алексей Макеев: Лекарство от жизни

Терентьеву еще смутно помнилось, как его привязали к кушетке и Запашный сделал укол ему в вену. Сейчас эти воспоминания не вызывали у Виктора никаких эмоций. Они просто были, и все. То, что происходило до этого, вообще скрывалось за пеленой безразличия. Важным было только будущее.

Виктор совершенно четко представлял себе человека, которого ему предстоит убить. Терентьев не задумывался о том, зачем нужно кого-то убивать. Не представлял он и то, как это можно сделать. Внимательный доктор (Виктор забыл его имя, да оно ничего и не значило) сказал, что, когда придет время, он все узнает. Сейчас Терентьев должен был просто ждать. Ждать, когда доктор вернется и поговорит с ним.

Виктор не знал, сколько продлится ожидание. Само понятие времени утратило для него всякое значение. Если бы сейчас кто-то мог спросить его, который час, Терентьев бы не понял, чего от него хотят.

Единственной реальностью в целом мире стал для Виктора образ человека, которого предстояло убить. Терентьев старался не забыть этого человека и от затрачиваемых на это усилий наполнялся злостью. Он спрашивал себя, какое право имеет этот человек на то, чтобы жить, – и не находил ответа. Виктор хотел убить его как можно быстрее, чтобы спокойно сидеть, избавившись от такого тяжкого труда – думать.

Когда пришел доктор, Терентьев встал ему навстречу и детским восторженным жестом протянул ему руки. Доктор коснулся их, и сердце Виктора едва не выскочило от восторга из груди.

Доктор приказал Терентьеву идти за ним. Он вывел его в какие-то большие и светлые комнаты. Они казались Виктору смутно знакомыми, но он не мог вспомнить об окружающей его обстановке ничего. Зато Терентьев вспомнил, почему в комнатах светло: «В них светит свет с потолка».

Это открытие привело Виктора в такой восторг, что он поспешил поделиться радостью с доктором. Доктор похвалил его за сообразительность и велел лечь на кушетку. До того, как доктор приказал лечь, Терентьев не помнил, что такое кушетка. Но он сумел вспомнить, едва это слово прозвучало. Виктор обрадовался и этому.

Доктор сам засучил Виктору рукав и сделал укол в вену. Виктор почувствовал боль, но доктор сказал, что боль теперь не имеет значения. Терентьев поверил ему, но доктор решил испытать Виктора. Он взял со стола скальпель и приказал Терентьеву срезать с руки кусок кожи.

Виктор спокойно выполнил приказание. Боли не было, и доктор похвалил его. Обрадовавшись этой похвале, Терентьев хотел срезать еще, но доктор остановил его. Он сказал, что отныне Виктор не должен делать ничего, если это не велел доктор. Терентьеву стало страшно стыдно за свое самовольство, и он с радостью дал доктору заклеить рану на руке пластырем.

– Ну вот, теперь ты, Виктор, готов к делу, – проговорил доктор и с сожалением добавил: – Только убить нужно другого человека.

Это известие страшно разочаровало Терентьева. Он не мог подумать, что доктор ошибается, но и не мог простить тому человеку, чей образ с утра заставлял его думать, эти страшные муки. Терентьев хотел попросить доктора позволить ему убить сначала первого, а потом второго, но доктор приказал молчать. Это расстроило Виктора.

Доктор достал из кармана фотографию нового человека и показал ее Терентьеву. Виктор не хотел на нее смотреть. Он обиделся на доктора и не хотел подчиняться. Доктору пришлось прикрикнуть на него, и Виктор послушно взял фотографию в руки.

Терентьев смотрел на нового человека. Что-то в его облике показалось Виктору знакомым, но вспомнить он не мог. Терентьев сосредоточился на фотографии, слушая слова доктора.

– Ты должен убить этого человека. Убить, а потом покончить с собой. После этого тебе нельзя жить на свете, – повторял доктор, как заводной.

Он говорил что-то еще, но Виктор больше не слышал доктора. Старый и новый образ в его сознании стали накладываться один на другой. Виктор хотел убить первого, но не хотел ничего делать второму. Ему было так плохо от этих столь различных чувств, что Виктор хотел пожаловаться на душевную боль доктору. Но в этот момент с Терентьевым стало твориться что-то непонятное: страшно заломило виски, заломило ноги, и стала ныть рана на руке.

«Странно, доктор Запашный обещал, что боли больше не будет!» – недоуменно подумал Виктор, едва сдержав стон, и вдруг понял, что вспомнил, как зовут доктора!

В этот момент нормальное восприятие мира стало возвращаться к нему. Сначала Терентьев вспомнил названия предметов, что его окружали. Затем пришло воспоминание о том, где он находится. После этого Виктор вспомнил все. Голова заболела еще сильнее, но Терентьев безумно радовался этой боли: она была первым доказательством того, что Запашный больше не управляет его сознанием.