Алисия Хименес Бартлетт: А собаку я возьму себе

Когда вошла его жена, Рибас встал. Я попыталась наскоро оценить взгляды, которыми они украдкой обменялись. Мне показалось, что оба смущены. Они составляли друг с другом гармоничную пару. Он – сильный, крепкий, привлекательный. Она – бледная, хрупкая как ребенок. Рибас заговорил первым, произнеся короткую фразу, в которой слышались жалоба и боль:

– Как ты могла?..

Она не ответила. Только нахмурилась и сжала зубы, выказывая несокрушимое упорство. Сев, с деланным бесстыдством закинула ногу на ногу. Посмотрела на меня.

– Долго меня тут продержат?

Было очевидно, что в глубине души она борется сама с собой. По своей натуре она не была ни скандалисткой, ни нахалкой.

– Пилар, мы хотим, чтобы вы подтвердили вашему мужу, что вы дважды звонили в полицию, с тем чтобы его арестовали с поличным.

По-прежнему не спуская с меня глаз, она ответила:

– Да, это была я.

– Вы можете объяснить нам, почему вы это сделали?

Она промолчала.

– Ответьте, пожалуйста.

Она цинично ухмыльнулась, что вышло слишком наигранно.

– Это мой гражданский долг.

– Вам грозит обвинение в убийстве. По-вашему, это подходящий момент для шуток?

Рибас вмешался:

– Она позвонила, потому что умирала от ревности.

Пилар напряглась, но по-прежнему не глядела в его сторону. Потом неожиданно тоненьким голоском проговорила:

– Да, из-за этого, из-за того, что я пять лет терпела, а ты встречался с этой женщиной.

– Мне давно надо было тебя бросить, у тебя в жилах не кровь течет, а вода, тебе на все наплевать.

Она впервые глянула своему мужу прямо в лицо. Ее детские ручки сжались в кулаки.

– Ты всегда был гулякой, Аугусто, и никогда обо мне не заботился. Ты был настолько убежден в своем превосходстве и считал, что я должна благодарить судьбу за возможность быть рядом с тобой, что относился ко мне как к ничтожеству. – Рибас от удивления выпучил глаза и стал недоверчиво вглядываться в нее. – Ты был лучшей для меня партией, не так ли? Король! Изъявив готовность вступить со мной в брак, ты уже меня облагодетельствовал. Мне жаль тебя!

Рибас наконец-то среагировал:

– Замолчи!

Маленькое личико женщины побагровело.

– Я не собираюсь молчать! – крикнула она. Мы присутствовали при бунте, должно быть, давно готовившемся. – Я слишком долго молчала, а теперь буду говорить! Ты неудачник, Аугусто, и ничего больше. Где обещанные чудеса, загородный особняк, путешествия? Ты хотел завоевать мир, а кончил тем, что нанимал каких-то жалких воришек, чтобы с их помощью немного подзаработать на собаках.

Взбешенный Рибас обратился ко мне:

– Скажите ей, чтоб замолчала.

Я умиротворяюще развела руками:

– Мы собрались здесь, чтобы поговорить.

– У нас даже детей из-за тебя не было! Только и знал, что бегать за другими женщинами, и чем вульгарнее, тем лучше.

– Вот что не дает тебе покоя! Поэтому ты ее и убила.

– Это ты ее убил! Ты же совсем обезумел, когда она сказала, что уходит к полицейскому! Бросить такого красавца ради старого толстого полицейского! Думаю, это тебя особенно задело, потому что, откровенно говоря, на любовь женщины тебе наплевать. Единственно, чего ты хотел всю жизнь, – это выделяться, быть центром притяжения. Зачем ты полез во все эти грязные дела? Для чего нам нужны были еще деньги?

Рибас угрожающе поднялся во весь рост. Гарсон кинулся к нему, забыв обо всем. Пришлось мне повысить голос:

– Сеньоры, достаточно, прошу вас! Если вы не проявите сдержанность, нам придется прервать эту встречу.

Я с опаской поглядывала на Гарсона, но он отпустил руку Рибаса и сел. Рибас же расстегнул верхнюю пуговицу своей спортивной рубашки и тяжело отдувался. Говорить теперь он стал тише.

– Ты убила ее, Пилар, и не надо лгать. Ты уже достаточно здесь наговорила. Отвечай, почему ты ушла из дома в ту ночь.

– Я боялась остаться с тобой наедине и наблюдать, как ты собираешь свои вещи, чтобы меня покинуть. Я слишком часто боялась тебя, Аугусто, и такие отношения между супругами ненормальны.

– Болтовня! Ты взяла Помпея и отправилась к ней домой. Не могла примириться с тем, что я тебя бросаю. Ты напустила на нее собаку и продолжала натравливать пса до тех пор, пока он ее не растерзал. Тут ты сообразила, что можешь обвинить во всем меня. А возможно, планировала это с самого начала!

– Нет! Ты убил ее, потому что не мог уговорить, чтобы она бросила своего полицейского!

Мы зашли в тупик. Ноющая боль в желудке сменилась у меня звоном в ушах.