Андрей Ромм - Все поправимо, если любишь

Тревога кольнула сердце, как только Елена вышла из кафе. Она остановилась посреди тротуара и стала перебирать в памяти дела – уж не забыла ли о чем-то неотложном, важном? Не вспомнив ничего такого, пошла домой. «Все хорошо, – мысленно сказала себе она. – Все в порядке».

Тревога никуда не делась. Более того, за воротами она усилилась. Теперь уже не колола внутри, а скребла наждаком. Жизнь научила Елену прислушиваться к плохим предчувствиям. Это хорошие чаще всего не сбывались – встанешь с утра вся такая радостная, переполненная ожиданиями чуда, а никакого чуда не случится. А плохие предчувствия сбывались всегда.

Елена достала из сумки мобильный и позвонила сыну. «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети», – сообщил равнодушный механический голос. Сын часто забывал заряжать телефон, а если и заряжал, то быстро разряжал его прослушиванием музыки или просмотром видео. Елена сердилась на него за это, объясняла, что смысл мобильного телефона в том, чтобы всегда быть на связи, что она волнуется и так далее, но в ответ неизменно слышала: «Да ладно тебе, м-а-а-ам, я же не маленький…»

Рома лет с одиннадцати считал себя «не маленьким», упорно отстаивая право на взрослость. Елена этому не препятствовала, напротив – радовалась, приветствовала, воспитывала в сыне самостоятельность, но самостоятельность самостоятельностью, а беспокойство беспокойством. Разве может мать не тревожиться о своем ребенке, единственном и ненаглядном? Елена искренне удивлялась тому, как умудряются не сходить с ума родители в больших городах, где опасностей великое множество. В Рогачевске этих опасностей было всего три – железная дорога, делившая город примерно на две равные части, Северную и Южную, река да автовокзал, на котором вечно толклись местные алкаши, среди них порой попадались весьма агрессивные субъекты – и Елена часто от беспокойства места себе не находила. Примерно как сейчас. Не утонул ли сын? Не попал ли под поезд? Не подрался ли с какими-нибудь хулиганами? Рома был не драчливым, но иногда приходилось давать сдачи. Мальчишки есть мальчишки, и с этим ничего не поделаешь. Пока проносило, дальше разбитого носа дело не заходило, но мало ли что…

Вместо того чтобы пройти к дому дворами, Елена свернула на Юбилейную и прошла мимо автовокзала. Желая убедиться в том, что сегодня здесь все спокойно, без драк, перебросилась парой слов с Зиной из чебуречной палатки. Случись что, особенно с участием Ромы, она непременно бы ей рассказала. Но сегодня у Зины была одна-единственная новость – пока она отсчитывала сдачу с тысячной купюры, какой-то ханыга стащил с прилавка пакет с тремя чебуреками. По этому поводу у нее возник спор с покупателем. Зина утверждала, что если она передала чебуреки ему в руки, то ответственности за случившееся нести не может. Сам ведь на прилавок положил, мог бы в руках держать. Покупатель же считал ее ответственной за все, что происходит в пределах ее владений. Когда Зина начала громко возмущаться (тихо возмущаться она совсем не умела), покупатель так же громко обвинил ее в сговоре с воришкой. Нарочно, мол, медленно отсчитывала сдачу, отвлекая внимание от чебуреков. На шум собрался народ и устроил вече, решение которого можно было предсказать заранее, потому что Зина была своей, а покупатель приезжим. Бурча под нос разные нехорошие слова, скандалист еще раз купил чебуреки и ушел, а Зина для устрашения выложила на прилавок молоток. Будка была старой, и в ней вечно приходилось что-то чинить-подправлять, поэтому Зина держала в палатке нужный инструмент.

– Сговорилась! – фыркала Зина, возмущенно колыхая своим мощным бюстом. – Ишь ты! Надо мне! И из-за чего скандалить?! Из-за трех чебуреков?! Из-за ста пяти рублей! Измельчали мужики! Тьфу!

– Измельчали, – покорно согласилась Елена, боясь, что в случае возражения Зина начнет приводить примеры в доказательство собственной правоты и разговор затянется до бесконечности.

В Рогачевске было принято договаривать, если уж начался разговор. Оборвать собеседника на полуслове и сказать «извини, я спешу», означало обидеть человека.

– Терпения тебе, Зин, – сказала Елена. – Пойду я, а то…

– И тебе того же, – с чувством сказала Зина. – Тебе много терпения надо, с твоими-то проблемами…

В маленьких городах слухи разносятся мгновенно. С одной стороны, это не всегда приятно, с другой – довольно удобно. Не надо рассказывать о своих проблемах, потому что всем и так все известно. Елена не очень-то любила делиться проблемами с окружающими, но сейчас был особый случай, которому хотелось придать максимальную огласку. В борьбе с несправедливостью огласка иногда помогает.