Кей Хупер: Две женщины и мужчина

— Но я не хочу, чтобы ты уходила.

Яркое солнце и почти семьдесят градусов по Фаренгейту плохо ассоциировались с Рождеством, но постоянно звучавшие по радио рождественские песни не давали забыть о приближающемся празднике, Санта-Клаусе и звенящих колокольчиках…

Фейт выключила радио, подумав о том, что нет ничего страшного, что именно в праздники происходит много самоубийств.

В одиночку она не смогла бы это вынести. Спасибо Хейвн-Хаузу, где она провела несколько часов, помогая украшать к празднику помещения, готовить угощение и красиво упаковывать подарки для детей. Спасибо Кэти, которая помогла ей скоротать тяжелые часы. Девочку, правда, весьма озадачила внезапная неспособность Фейт играть на фортепиано.

Белых пятен в ее памяти почти не осталось. Она наконец примирилась с действительностью и начала привыкать к сложившемуся порядку вещей.

Фейт попыталась сосредоточиться на каталоге курсов при колледже, думая о том, в какой области лучше использовать свой литературный опыт — в журналистике или рекламе. А может быть, просто записаться на курсы общего профиля, пока она не примет окончательного решения? Так или иначе, нужно чем-то себя занять.

Фейт заказала на дом пиццу, поэтому, когда раздался звонок в дверь, она открыла ее, держа в руке двадцать долларов.

— Никогда не беру деньги у рыжеволосых женщин, — сказал Кейн.

— Я… я думала, что принесли пиццу. Я заказала себе с анчоусами, — зачем-то уточнила она.

Фейт надеялась, что она смотрит на него не слишком голодным взглядом. Хотя он может подумать, что она мечтает о большой пицце с хрустящей корочкой.

— Могу я войти?

— Да, конечно…

— Очень мило. — Кейн окинул взглядом удобную мягкую мебель и изящные, хотя и непритязательные украшения. — Теперь здесь больше ощущается твое присутствие.

Фейт решила не выяснять, о чьем именно присутствии идет речь.

— Я должна была все переделать. Начать с чистого листа.

Несколько секунд Кейн молча смотрел на нее.

— Я видел тебя на поминальной службе.

— Да, я там была. Церемония была впечатляющей.

Она тоже видела его, но не стала к нему подходить. Фейт обменялась несколькими фразами с Бишопом, но он ничего не говорил о Кейне, а она заставила себя не спрашивать о нем.

— Это… это был конец, — сказал Кейн.

— В самом деле?

Он шагнул к ней:

— Я говорил, что теперь скажу тебе все, что должен сказать?

Фейт затаила дыхание:

— Да.

Пальцы Кейна скользнули по ее волосам, поглаживая затылок.

— И что я буду к тебе прикасаться, даже если не уверен, что ты этого хочешь?

Она закрыла глаза и молча прижалась затылком к его ладони.

— И что больше тебе не удастся изгнать меня из своей жизни? — Кейн нежно поцеловал ее.

— Обещаю больше никогда не пытаться это делать, — сказала Фейт, с трудом переводя дыхание.

Он так крепко сжал ее в объятиях, словно вообще не намеревался никогда отпускать.

— Я должен сказать, что мне все равно, кем ты была, кто есть и кем будешь. Я люблю тебя, Фейт, — только это имеет значение.

Глядя ему в глаза, Фейт видела в них только любовь и бесконечную нежность. Она протянула руку и осторожно коснулась его щеки.

— Только это имеет значение. Я люблю тебя, Кейн.

Парнишка, доставивший заказанную пиццу с анчоусами, подумал, что ему, очевидно, дали неверный адрес, так как на его звонки никто не отозвался.