Дороти Иден: Роковое путешествие

— Тебе не следовало быть таким доверчивым! — гневно воскликнула Кейт. — Я так и знала, что ты выкинешь какую-нибудь глупость! Из-за тебя мы носились туда-сюда как последние идиоты!

— Неужто за меня потребовали выкуп? — с интересом спросил Уильям.

— Нечего злорадствовать, — огрызнулась Кейт. — Эти люди мертвы?

— Китаец дышит, — сообщил Уильям. — Со вторым мне пришлось повозиться. Едва справился, крепкий оказался орешек.

— Майор Дикс, — испуганно прошептала Кейт.

Люсиан склонился над спеленутым бандитом и с помощью Джованни вытащил за ноги из-под стола, куда его старательно запихал Уильям.

— Ох, нет, не может быть! — ахнула Кейт. — Это же Джонни Ламберт!

Люсиан извлек изо рта пленника кляп.

— Думаю, что первая догадка более правильна, Кейт. Майор Дикс собственной персоной.

Светло-голубые чуть навыкате глаза мигнули и остановились на Кейт. Теперь в них не было и следа сердечности, лишь ненависть и презрение.

— Когда вы решите влюбиться в следующий раз, дорогая моя Кейт, — сказал он утрированно-доброжелательным тоном, — сделайте милость, не останавливайте свой выбор на экс-чемпионе в тяжелом весе.

— Я ни в кого не влюблялась, — автоматически ответила Кейт.

Уильям повернул к ней опухшую физиономию.

— Нет? — воинственно переспросил он. — Тогда скоро влюбишься, обещаю тебе. Если мы не сумеем раздобыть брачную лицензию к завтрашнему дню, то обойдемся и без нее. Ты согласна?

Кейт совершенно неожиданно разрыдалась.

— Я вовсе не плакса, — сквозь слезы объяснила она, — я вообще впервые плачу. — Девушка всхлипнула. — Да, я согласна обойтись без брачной лицензии.

Джованни к этому времени обнаружил телефонный аппарат, тот самый, которым воспользовался майор Дикс несколько часов назад, угрожая расправиться с Уильямом. Человек с раскосыми глазами застонал и пошевелился. Майор Дикс, он же Джонни Ламберт, посмотрел в прищуренные, безжалостные глаза Люсиана Крея, и его широкое, румяное лицо, казалось, съежилось и потускнело. Он больше не производил впечатление шумного, компанейского добряка, каким знала его Кейт. Не походил он и на человека, о котором пятнадцать лет тосковала бедная миссис Дикс, впрочем, так же, как и на франтоватого любовника красавицы Розиты. Кейт смотрела на этого человека и не могла поверить, что перед ней расчетливый и безжалостный руководитель мощной преступной сети, на полу лежал тип, способный вызвать лишь брезгливую жалость.

— Только не звоните в полицию! — взмолился он, обращаясь к Люсиану. — Я заплачу вам, обеспечу вас и вашу сестру до конца жизни! Бедняга Далримпл погиб случайно, как и моя жена. Бедняжке досталось, слабое сердце, да еще пристрастие к бренди. Это был несчастный случай, клянусь! Я рассказал ей о Розите, и ее сердце не выдержало. Проклятая Розита! Будь прокляты все женщины! Старина, ну развяжите же веревки, прошу вас. Я богат, очень богат, я поделюсь с вами!

Люсиан поднял голову. Его лицо хранило бесстрастную надменность, так хорошо знакомую Кейт.

— Луна взошла, — сказал он безжизненно.

Джонни принялся судорожно извиваться в своем веревочном коконе. Его глаза метнулись к лицу Кейт. Страх в них мешался с яростью.

— Это все вы, докучливая дрянь! — выкрикнул он и хрипло зарыдал.

Кейт кинулась прочь, в темноту огромного зала фабрики. Уильям ринулся следом. У разбитого окна он нагнал девушку, бережно подхватил и выбрался наружу. Оказавшись на земле, он осторожно опустил Кейт на землю, девушка покачнулась, и Уильям прижал ее к себе.

— Кейт! — шепнул он. — Кейт, милая моя Кейт!

Они стояли в тени здания, не обращая внимания на поднявшуюся суматоху. Откуда ни возьмись возникли полицейские машины, забегали какие-то люди. Но вскоре все улеглось. Взвыли моторы, и полицейские умчались прочь.

— Кейт! — раздался в темноте напряженный голос Люсиана.

Послышался смех Джованни. Снова взревел двигатель, и Кейт с Уильямом остались совершенно одни. Повисла тишина. Луна, уже не багровая, а ярко-желтая, расстелила на поверхности Тибра серебристую дорожку. Кейт с наслаждением вдыхала свежий воздух. Руки Уильяма, теплые и надежные, были так близко.

Утром снова засияло солнце. Каштаны цеплялись за последние остатки летней роскоши, с явной неохотой расставаясь с поредевшей листвой. Прогромыхал первый трамвай, уличные торговцы визгливо и протяжно расхваливали товары. Великий город спешил укрыть свои воспоминания за дневной суетой.