– Кофе?! – Инна и Федор сказали это хором, и Егор почувствовал, как рука Инны сжала его ладонь, а глаза – золотисто-карие, стали огромными и испуганными. – Егор?
Он понимал, что глупо улыбается, но ничего не мог с собой поделать. Она испугалась за него. Это не игра, так никто не сыграет. А это значит, что он ей не безразличен. И, рассказывая историю с утренним кофе и Билли-Реем, он смотрел в ее глаза и был счастлив, так счастлив, словно получил все дары мира. А может, так оно и есть.
– Ну, это совсем уж никуда не годится. – Маслов налил себе чаю и взял печенье. – Ребята, ей-богу, чертовщина какая-то получается! Егор, почему ты мне не сказал?
– Я Сорокину говорил… Я же сказал, что ни вчера, ни сегодня не смог ему дозвониться, он же с тобой в Москву уезжал. А больше некому было.
– Я в Москву слетал, но без Сорокина. – Маслов пожал плечами. – Да и зачем он мне там. Он занимается безопасностью всех фирм, курирует охрану, ему и здесь работы хватает, с чего бы мне отрывать его от дел… – Он осекся. – А он сказал, что уехал со мной?
– Не мне. – Егор развел руками. – В отделе кадров сказал Светлане Валентиновне. Я узнал, что тебя и его в городе нет, от нее.
Они переглянулись. Маслов набрал номер Сорокина, но телефон был вне зоны доступа.
19
– Ты могла мне сказать.
Егор уже не злился, но между ними никакой недосказанности не должно быть. Он хочет ей это сказать – и больше не возвращаться к данному вопросу.
– Не могла. – Инна устало смотрит на него. – Егор, это был наш с Федором план. Мы не сразу его составили, мы сначала решили осмотреться. И когда поняли, что к чему, тогда уже знали, что надо сделать.
– И ждали целый год?
– Не просто ждали. – Инна сжала губы, сдерживая готовое сорваться ругательство. – Нет, мы их потихоньку подогревали всех – чтоб им жизнь малиной не казалась. Но сразу начать все это было нельзя, сразу мы только…
– Что? Инна, что?
– Ничего.
Ну да, ничего. Егор пролистал в уме события, которые произошли за год.
– Влад Куликов, наркотики! Это вы?..
– Не знаю, о чем ты говоришь.
– Инна!
– А ты хотел, чтобы он продолжал жить как жил? – Инна вскочила и метнулась по комнате. – Он изнасиловал мою девочку, когда она лежала беспомощная и уже один раз изнасилованная! Ты видел, что они сделали? А еще они разрисовали ее тело непристойностями и разными словами. Этот боров изнасиловал ее, а его мамаша, тупая корова, тут же прикрыла сынка, утащила его, а потом трепалась на всех углах, какие сейчас девицы – наркоманки и проститутки, а прикидываются порядочными. Вера с Федором вместе жили, но берегли себя до свадьбы – так сами решили, понимаешь? Им это важно было, а эти твари… Так что мне было, дальше глядеть, как они продолжают жить, обычными своими делами заниматься – после того, как такое сделали?
– Откуда ты можешь это знать? Слова Димы – это… ну, может, он ошибается. Может, показалось ему, Дима немного странный, как и все компьютерщики.
– Странный – не значит глупый. И он все правильно понял. Федор неделю опрашивал свидетелей, он же пришел, когда случившееся еще живо обсуждалось, по горячим следам расспросил людей и сделал те же выводы, что и Дима.
– То есть?
– То и есть. – Инна села на подоконник, поджав ноги. – Когда Дима излил ему душу, Федор девок из бухгалтерии стал расспрашивать – осторожно, вскользь, – как там было, кто что видел. Никто из них не видел Влада. Дима застал его, но тут же вошла Ираида и увела сынка, ругая его на все корки. Уж она-то отлично поняла, что он сделал, она его знала как никто. А потом уже зашли девицы из бухгалтерии, принялись врачей вызывать – но дело-то уже сделано. И ничего нельзя было выяснить или доказать.
– Ты говоришь – она была уже изнасилована до Влада. Кто же изнасиловал ее первым?
– А ты как думаешь? Тот, кто сидел и ждал, что ее принесут к нему в состоянии, когда она не сможет сопротивляться. Он сидел, курил, пил сок и ждал.
– Попов?!
– Да. – Инна презрительно поджала губы. – Стареющий ловелас, который впервые в жизни получил от ворот поворот – и не смог с этим смириться. И кто-то воспользовался его похотью, чтобы уничтожить мою девочку.
– Что ты этим хочешь сказать? Что не изнасилование было целью случившегося с Верой?
– Нет, конечно. – Инна слезла с подоконника и прошлась по комнате. – Поповым воспользовались, чтобы держать его на коротком поводке, но подлили наркотик Вере не для этого. Ее опоили, потому что она, просматривая документацию, увидела то же, что и Витковская. Она не поняла даже, что это, – думала, просто несоответствия в документах, отослала эти документы Рубахиной и спросила, что это значит, возможно, ошибка? Этого было достаточно, чтобы Верочку приговорили. Наркотик должен был ее убить. Но у нее от природы ускоренный метаболизм – он ей от матери достался, сестра у меня была такая же тощая. И часть наркотика вывелась из ее организма естественным путем. Проделать это надо было на виду у всех, чтобы не могли выяснить, кто ей эту гадость налил, причем для полиции это выглядело бы неудачной шуткой на вечеринке, а для Попова – обставили как подарок ему: бери, пользуйся и успокойся, ничего в ней особенного нет. Шаповаловой подбросили эту идею, выдали наркотик, и она тут же привела ее в исполнение, в надежде вернуть расположение Попова. А Рубахина знала настоящую причину, но молчала, тварь. И Попов сделал то, что сделал, а потом и сынок Ираиды пристроился. Ираида знала это и скрыла. Еще и поливала Верочку грязью, тварь, – зная, что произошло на самом деле, зная, что сделал ее сын. Вот за это они поплатились, все.
Читать дальше