Дмитрий Таганов - Россия, лихие годы - рейдерский захват

– Привет, – произнес первый, осклабившись. – Далеко?

– Домой. – Я сразу узнал того, кто стоял в дверях первым, я видел его в кабинете Портного с дробовиком в руках, курносого. Он узнал меня тоже.

– Зачем девочку от нас уводишь? Ей с тобой не хочется, – сказал курносый

– Хочется. От дверей!

– Ты что, мужик… – он сделал шаг навстречу со сжатыми кулаками. Второй страховал сзади.

Я отпустил руку девчонки и приготовился. Я стоял на ступеньку выше, сейчас это было преимуществом. Я не подпустил его ближе, а сделал выпад и ударил носком тяжелого мотоциклетного сапога ему в колено. Он выдохнул и чуть согнулся от боли, и я ударил вниз, правым кулаком в висок. Такой удар – лучший в профессиональном боксе, он укладывает в нокаут вернее, чем в челюсть. Но только если выполнен от корпуса, всей массой, а не одной рукой и сверху вниз, как получилось сейчас. Он повалился набок, задев лестничные перила, те с треском переломились, и он перелетел через них на пол. Больше я за ним не следил: рука второго медленно и угрожающе потянулась за пазуху, под расстегнутую рубашку.

Оружие появилось в руках каждого из нас одновременно.

У него был «Макаров». Стал бы он его применять или нет, – вопрос для судебных прений адвокатов. Если бы, конечно, я остался живой и здоровый и подал бы на него в суд. Но рассчитывать на такое было легкомысленно. С другой стороны, для меня «Макаров» в его руке был как зеленый свет светофора, – закон сейчас был на моей стороне: возникала прямая угроза жизни, и не только моей.

Я сразу увидел место, куда мой нож должен был войти ему под кожу. Полоска на рубашке, не шире банковской карты. Много есть мест на человеке удобней, – и любой бы суд оправдал меня, … – но этот человек был бы уже мертв. Это и широкое брюшко с тугим желудком и мягким, как подушка кишечником. Это и сердце, ненадежно укрытое тонкими и хрупкими ребрышками, и белая нежная шея, прямо-таки зовущая к себе из распахнутого воротничка… И все это такое большое и широкое…

Но нет, пусть он живет, только правая рука с пистолетом должна упасть плетью с подрубленным сухожильем у ключицы! Пожалуй так… Еще секунда, и мушка его пистолета тоже выбрала на мне что-то. Но за моей спиной, вцепившись в перила, эта девчонка, – и мне не отступить на шаг, чтобы уместить в полете нож точно на один оборот. Он глядел на мой нож с усмешкой, не понимая опасности, – никто из них не догадывается, что мой ножик умеет летать. Но боковым зрением я видел, как уже поднимался с пола курносый.

Я метнул нож, опрокидываясь на спину, на девчонку, чтобы добавить нужные мне пол-локтя. Где-то в падении, его плечо как будто вспыхнуло в моих глазах, – и я выкинул руку с ножом. Оборот блестящей стали, круглая молния, и сразу в дачной тишине влажный хруст. За ним удар тяжелого «Макарова» о половые доски. Я спрыгнул со ступени лестницы и ударом сапога откинул пистолет, – тот, крутясь волчком, отлетел под столик перед плетеными креслами. Тот еще стоял, сразу обмякший, с ужасом глядя на торчащую в его плече черную стальную пластину. Постоял и медленно осел на пол. Справа от него, курносый уже поднялся, готовый ввязаться в свалку, но теперь в нерешительности замер. И я медленно обнажил из-под рукава второй нож. Бочком куреносый двинулся к двери, не спуская с меня глаз, и юркнул наружу. Я оценил вероятность того, что он вернется обратно с дробовиком. Вероятность эта была мала.

Но тут картинка была ужасной, – я представил ее глазами девчонки. Поэтому я обернулся к ней, погладил по плечу и тихо попросил:

– Поднимись наверх, собери вещи. – И она охотно, как коза, пустилась вверх по ступенькам.

Я повернулся к раненому, – тот уже сам вытаскивал нож из руки и с ужасом глядел на стекавшую с него кровь. Лучше бы он этого не делал, сам не вытаскивал, но уже было поздно.

– Аккуратнее, я тебе помогу. И брось нож на пол.

Он его не бросил, а как драгоценность осторожно положил на пол. Психологический шок это называется.

Я оценил рану и кровотечение по пятну на тонкой рубашке и снял с вешалки махровое полотенце.

– Повернись, я осмотрю. – Со стороны лопатки краснело пятно меньшее, но все равно это был случай для скорой помощи. Я обмотал ему полотенцем плечо, и положил на бандаж его ладонь.

– Прижимай, сейчас я вызову скорую помощь. Если хочешь, чтобы скорей приехала, скажи мне адрес этой дачи. И еще, – попробуешь бежать – остановлю. – Тот кивнул с закрытыми глазами.

Я вынул мобильник и сделал два кадра встроенной камерой. Первый – общий план: его на полу, второй крупно – одну физиономию. Переключил на видео и снял панораму. Затем я сел в плетеное кресло.