Лео Мале: Километры саванов

Я пришел в себя на груде изорванной бумаги. Запястья и щиколотки у меня были связаны. Смешанный запах дразнил мне ноздри. Пахло сырым подземельем, типографской краской, бумагой и свежей простыней. Я валялся в закутке, соединявшем подземный этаж склада с типографским цехом. За грязными стеклами открывался вид на весь освещенный цех.

Четверо мужиков под наблюдением пятого были заняты любопытной ночной работой. И хорошо оплачиваемой. По высшим ставкам за сверхурочные. Печатные станки почивали, но не эта четверка. На брошюровочном столе лежало множество пестрых прямоугольников, как две капли воды схожих с подлинными стодолларовыми купюрами. На другом столе, стоящем в стороне, чтобы на него не попала грязь, раскинут рулон новой ткани, которую снова ловко накручивали на деревянную основу, не забывая прятать в ее складках, при каждом новом обороте рулона, определенное количество банковских билетов. Готовый рулон, проверенный на соответствие нормам, уносили наверх и, по всей видимости, грузили в кузов автомобиля, помещая среди других – честных – рулонов. Операция была задумана совсем неглупо. И весьма изобретательно осуществлять ее под почтенным, внушающим доверие и почти столетним флагом фирмы Левиберга.

Вот что раскрыла Эстер. Вот почему она умерла. Добрый удар по черепу, а потом, чтобы всех ввести в заблуждение, отпечатки якобы пальцев Морено.

И в этих преступлениях был виновен малый, который красовался передо мной своей элегантностью, изысканностью, красноречием в жанре Арсена Люпена, только во плоти. Хорошо выглядя в прекрасно сшитом темном костюме, он расхаживал по цеху, подстегивая работяг, пошучивая, поигрывая перламутровым предметом, искрящимся в свете электрических ламп. Это совсем не мешало ему слышась то, что говорят остальные, и им отвечать. Он не был глухим. Но слуховой аппарат пригодился весьма кстати для того, чтобы скрывать неприятную особенность его уха, о которой было хорошо известно полиции. А поскольку контактные линзы не для собак изобретены, он обходился без очков несмотря на сильную близорукость.

Он удушил Эстер, заколол Марион. Ухлопал Леменье, как и многих других, до которых мне не было дела. Но Эстер, Марион... Ну и, конечно, вскоре сам Нестор...

Я проверил прочность своих пут. Вполне надежные, но в общем это была всего лишь веревка. И я заерзал по своей бумажной постели в поисках какого-нибудь острого предмета. Всегда попадаются железяки. Они есть повсюду. Возможно, но не так, где я находился. В конце концов подвернулся осколок кирпича. Я принялся тереть о него свои запястья. И был близок к результату, когда услышал, что ко мне приближаются. Один из бандитов остановился рядом.

– Эй! – крикнул он. – Парень, который намеревался заказать себе визитные карточки, приходит в сознание.

– Приволоки его? – приказал Перонне.

Тип подозван одного из своих дружков, и, пока держал меня под наведенным пистолетом, тот развязал мне ноги, чтобы я смог шагать. Потом меня грубо втолкнули в цех.

– Вот парень, который собирался заказать себе визитные карточки, – с глупым смешком повторил бандит, до дыр занашивающий свои шуточки.

– Визитные карточки? – произнес Перонне. – Жо, ты наверное ошибаешься. Зачем нужны визитные карточки господину Нестору Бурма? Он больше никому не нанесет визите". Напротив, миленькое извещение...

– Смешно! – воскликнул Жо.

– Заткнись! – произнес я.

– Похоже, вы не цените мой юмор, господин Нестор Бурма. Это освобождает меня от обязанности дальше дурачиться здесь с вами. К тому же я тороплюсь. Сегодня ночью уезжаю из Франции. Жо...

Тот на секунду отвернулся от меня. Резким движением я порвал уже почти перетертые о кусок кирпича путы. В то же мгновение прыгнул на Жо и вырвал у него пушку. Столь же стремительно я нырнул под окруженный кипами бумаги станок из прочного металла, способный послужить укреплением, который я успел заметить раньше. Едва оказавшись в укрытии, открыл огонь. Чтобы не отставать от меня и вереща словно дикари, они со всех сторон ответили мне тем же. Пули со зловещим хлопком расплющивались о металлические стойки или мягко проникали в толщу бумаги. Я чувствовал себя почти что как на улице Сен-Дени. Улица Сен-Дени! Какая глупость! Очевидно, в то время я ни о чем не подозревал, но, Боже мой, где были мои глаза! Мне следовало бы понять, что корсиканцу в воротах было не до меня и целился он не в мою скромную особу, но в другого беглеца, несшегося следом за мной и присоединившегося ко мне за автомобилем. Господин Бонфис, элегантный лже-глухой. Если бы я тогда заметил его особую примету, может, позже я бы внимательнее отнесся к этой особе. Ну, теперь поздно... Он же весьма мною интересовался. За двоих. И к чему теперь брюзжать? Я спекся. Еще один выстрел, и они набросятся на меня. Можно будет составить извещение, как тот говорил... Мне все-таки удалось себе обеспечить великолепный конец. В помещении грохот все нарастал. Под станком меня совершенно оглушило. Меня выворачивало от шума выстрелов, от смешанного запаха машинного масла, типографской краски и пороха, Выстрелив в последний раз, я вдруг услышал во внезапно наступившей тишине чей-то вопль: