Александр Звягинцев - Молчание посвященных. Эффект бумеранга (сборник)

– Опомнись, Азиатский тигр! – выпучил от страха глаза араб. – Али-хан наш брат…

– Брат?! Брат?! – заклокотал Юсуф. – Жирная свинья втерлась к вам в доверие, чтобы его поганая ИСИ направляла разящие лезвия ваших кинжалов в нужную ей сторону. Глупцы, неужели вы этого не понимаете?

– Мы примем мнение Азиатского тигра к сведению, – отстраняя кинжал от своего горла, сухо сказал Махмуд. – Но как объяснить остальным братьям, зачем тебе гяур?

– Разве нам не нужны воины, брат Махмуд?

– Какой воин из человека без памяти? – удивился араб в темных очках.

– Старый самурай Осира уверяет, что люди, не помнящие прошлого, самые лучшие воины, – выкрикнул Юсуф. – Разве нам не пригодятся биороботы, не знающие страха и пощады к нашим врагам?

– Брат Юсуф, проведи нас по лабиринту твоих мыслей, – вежливо обратился к Юсуфу пожилой араб, еще не принимавший участия в разговоре.

– Рано, брат Энвер, – качнул тюрбаном Юсуф. – Пусть пока гяур постигает у старого Осиры самурайские науки, они ему очень пригодятся для исполнения наших планов.

– А если японский профессор сумеет вернуть ему память? – засомневался пожилой араб.

– Брат Энвер, – с раздражением бросил ему Юсуф, – ты забыл, что я – врач. Амнезию такой тяжести вылечить еще никому не удавалось.

– Да свершится то, что должно свершиться! – вслед за пожилым арабом в один голос повторили остальные его соплеменники и вместе с ними Юсуф.

Адъютант бросил сонный взгляд на вошедшего в приемную офицера и молча показал ему на дверь кабинета.

– Товарищ генерал-лейтенант, старший лейтенант Шальнов по вашему приказанию прибыл! – доложил офицер генералу Толмачеву.

– Садись! – кивнул тот на стул. – Значит, выздоровел?

– Так точно, товарищ генерал-лейтенант.

– Но, говоришь, погоны старшего лейтенанта на плечи давят?

– Так точно, давят.

– Давай, старлей, начистоту – чем вызван твой рапорт о переводе в резерв?

– Личными мотивами, товарищ генерал-лейтенант.

– Поясни.

– Зачем, товарищ генерал-лейтенант? Изменить уже ничего нельзя.

– О чем ты, старлей?

– О наказании невиновных и награждении непричастных, товарищ генерал-лейтенант.

– Вот ты о чем! – вскинул брови генерал. – Считаешь, что, наградив подполковника Савелова Золотой Звездой Героя, правительство неправильно оценило его вклад в выполнение задания особой государственной важности?

– Я не даю оценок действиям начальства, товарищ генерал-лейтенант, и не имею ничего против награждения кап… виноват, подполковника Савелова.

– Тогда в чем дело, черт возьми?

– Не могу согласиться с уголовным делом, возбужденным по факту измены Родине майором Сарматовым. Мои показания полностью игнорируются военной прокуратурой.

– Все шагают не в ногу, а старлей Шальнов – в ногу! – крутанул желваками генерал. – Что молчишь?..

– Майор Сарматов учил нас, что генеральские кабинеты не предназначены для дискуссий.

– Хочешь уйти в отставку без дискуссий?

– Так точно!

– А ты в курсе, что майору Сарматову не нужны ничьи показания? В живых твой майор больше не значится!

– Я еще значусь, товарищ генерал-лейтенант! И знаю, что в уголовном деле моего командира, светлой памяти майора Сарматова, все – неправда.

– Ишь ты! А гибель твоих товарищей по группе тоже неправда?

– Недавно я прочитал у одного писателя: есть медные пятаки многих правд, и есть чистое золото одной правды…

– Философ, понимаешь, а не старший лейтенант! А знаешь ли, философ, сколько дерьма надо перелопатить, чтоб добраться до твоего чистого золота? Что не только вымажешься в нем, но и вдоволь наглотаешься, пока доберешься. Знаешь, а?..

– «Успокойся, смертный, и не требуй правды той, что не нужна тебе!» – выдавил кривую улыбку Шальнов. – Следую этому совету, товарищ генерал-лейтенант. Прошу подписать мой рапорт.

– Ему про Фому, а он про Ерему! – усмехнулся генерал. – А скажи-ка, сокол ясный, на гражданке в милицию пойдешь служить или в ресторанные вышибалы?

– Отец у меня – мастером на заводе, учеником автослесаря к нему пойду.

Генерал побарабанил пальцами по столу, потом достал из ящика папку.

– Подполковник Савелов в приемной, товарищ генерал, – сообщил по внутренней связи адъютант. – Он только что из Берлина и просит срочно принять его по важному делу.

– Зови, – пробасил генерал и протянул папку Шальнову. – Заполни в приемной, правдоискатель хренов.