Николай Леонов: Антология советского детектива-35. Книги 1-15 [компиляция]

Мазин щелкнул кнопкой, хотя на катушке еще оставалась пленка.

Все молчали.

Потом Светлана сказала с торжеством:

— Вот вам и вся правда. Непонятно, чего вы добивались. Видите, я ни в чем не виновата.

Мазин потянулся было снова к магнитофону, но не включил его:

— Вы ни в чем не виноваты. Правда, вы могли открыть дверь на балкон. Но за это не судят.

— Еще бы! Так всех людей в тюрьму посадить можно. Он мог разбить стекло, Олег правильно сказал. Я ж не думала, что он такой псих окажется.

— Все верно, Светлана. Только зачем вы так много врали?

— А вы меня не воспитывайте! Любите нотации читать. Все врут. Он разве не врал? — Она ткнула пальцем в Игоря. — А она? Тоже всю правду говорила? Дудки! А Антон? Жулик оказался, а не ученый. И Олег хорош, выслеживал меня, как шпик. Да и вы-то без хитростей ни на шаг. Так что не учите. Понятно?

— Конечно, — согласился Мазин, — я предпочитаю занятия полегче. Вы свободны, девушка.

— То-то!

Она вышла, глянув на всех презрительно, но на нее никто не смотрел.

Мазин разглядывал магнитофон, Там еще оставался кусочек пленки. Он подумал и включил обратную перемотку.

— Извините меня, — сказал он Инне. — Как видите, никаких тайн не обнаружилось. Но теперь нам известно, пожалуй, все. Вам было тяжело, но вы узнали, что не виноваты. Большего я не мог для вас сделать.

Рождественский поднялся:

— Я хотел сказать, что соврал только потому, что боялся за Инну. Я не мог допустить, чтобы она попала под суд.

— Это делает вам честь, — ответил Мазин сухо. — Простите, но мне пора.

— Пойдемте вместе, — предложила Инна. — Игорь, дай мне пальто, пожалуйста.

На улице она спросила:

— Значит, все-таки трагическая случайность?

Мазин шел, вспоминая слова Олега, что остались на пленке:

— Я бросился к этому человеку, но было сразу видно, что ему уже не помочь. Тогда я побежал к дому. Из подъезда навстречу мне выскочила Светлана. Она пробежала мимо, от страха не узнав меня. Я все-таки поднялся наверх. Больше в квартире никого не было. Конечно, я должен был сообщить, куда следует, но, поверьте, он сразу разбился насмерть и его никто не убивал, а выступать в роли свидетеля мне было, сами понимаете, как.

Трагическая случайность…

Антон Тихомиров вышел на балкон. У него было только одно чувство свободы. Страх, который тяготил его, кончился. Диссертация признана, Инна будет молчать. О Рождественском он ничего не знал. Все. Рубикон позади. Теперь все можно. И тут дверь захлопнулась. Идиотская случайность! Нужно выбивать стекло. Жаль и можно поранить ногу. А что если?… Лестница рядом. Но страх… Знакомый с детства, отвратительный страх высоты. Правда, сейчас ночь и не так страшно. Ну, что ты боишься? Хватит! Сегодня покончено со всеми барьерами. Заодно и с этим. Больше не будет комплексов и неудач. Сегодня можно все! Лестница рядом. Он взялся за нее рукой, поставил ногу. Внизу пустота. И не страшно, совсем не страшно. Еще шаг. Он берется за край оконной рамы. Ну! Что это? Кто там в окне? Кто в комнате? Светлана? Но ее ж не было? Неужели это мерещится? Проклятая высота!

— Да, несчастный случай, — ответил Мазин Инне. — Не стоило испытывать судьбу.

Вдали замерцал зеленый огонек. Он поднял руку, и машина остановилась. Сели они сзади. Было темно. По лицу Инны проплывали блики встречных реклам: синие, красные, оранжевые.

— Возьмите, — сказал Мазин.

— Что это?

— Последний свидетель. Его записная книжка. Там есть немного о вас.

— Она помогла вам?

— Помогла.

Инна спрятала книжку в сумку.

— Спасибо.

И обратилась к шоферу:

— Мой дом второй от угла.

Мазин расплатился. Она подумала, что он хочет зайти к ней, но Мазин, будто угадав эту мысль, пояснил:

— Хочу пройтись пешком. Мне недалеко.

— Зачем она взяла тетрадку?

— Это в ее характере.

Больше он ничего не сказал. Зачем ей подробности? Он представил Светлану, охваченную одним чувством — страхом, страхом перед тем, что в комнате останутся ее следы. Она уже не думала о Тихомирове, она озиралась, как зверек, попавший в ловушку. Все ли взяла? Ничего не забыла? Сумку? Перчатки? На столе тетрадь. С ней связано что-то разоблачающее. И она сует ее в сумку.

— В характере. Потому и принесла с собой сегодня. Не знала, как повернется разговор, что мне известно. Боялась…

Инна протянула ему руку:

— До свиданья.

— Счастливо вам!

Мазин подумал, что, наверно, не увидит ее больше, как и многих, с кем сводила его жизнь и работа. Разве что случайно.