Владимир Колычев - Тот, кто вышел из огня

– Пойдешь?

– Нет, мне домой надо.

– А дома что?

– Дома у родителей что? Родители. Живые и здоровые…

– Ты говорил, что их убить собирались.

– Вот и я о том же.

– Менты тебя не трогают?

– Да нет, нормально все. Да я здесь редко бываю.

– А где часто бываешь?

– Не важно.

– Ну и не говори, если не важно…

– Пойду я, мне сегодня вечером в дорогу. Завтра утром уже на работу.

– В Питере работа?

– В Москве.

– И я в Москве! А в Питере неприятные воспоминания… Ты, наверное, думаешь, что я с Вильямом осталась?

– Я ничего не думаю.

– Плевать мне на Вильяма!

– Ну, твоя колокольня, тебе виднее.

– Колокольня. Одинокая такая колокольня… А у тебя как? Женат?

– Не успел.

– Живешь с кем-то?

– С чем-то, – усмехнулся он. – Со своими воспоминаниями.

– А работаешь где?

– Водителем. Простым водителем. Баранку кручу. Или верчу. Когда кручу, когда верчу. Когда хорошее настроение, кручу, когда плохое, верчу.

– У тебя и сейчас плохое настроение.

– Вот я и говорю, что мне пора вертеть…

– А на посошок?

Прежде чем передать ему бутылку, она сама сделала несколько глотков. Похоже, Макар не в том состоянии, чтобы идти ей навстречу. Что ж, надо набраться храбрости… Пожалуй, нескольких глотков будет мало.

Она снова припала к горлышку и отдала бутылку, когда уже невмоготу стало пить. Макар поставил бутылку на пол, поднялся и взялся за ручку двери.

– Уходишь?

– Ухожу, – кивнул он, открывая дверь.

– Я не хочу, чтобы ты уходил.

Макар занес ногу над порогом и на какое-то мгновение завис в раздумье. Но вот он перенес вес тела на эту ногу, шагнул в дождь и закрыл за собой дверь.

Он уходил. Но, может, он делал это потому, что Кристина не попросила у него прощения? Ведь она виновата перед ним. Страшно виновата. И она должна извиниться, должна объяснить, что сейчас она совсем не такая, как прежде. Настолько не такая, что ее тошнит от той, прежней Кристины…

Она поднялась, чтобы бежать за ним, шагнула к двери, но та вдруг резко открылась и ударила ее в лоб. В глазах заискрило, мозговые полушария, казалось, поменялись местами, пол ушел из-под ног.

Падая, Кристина стукнулась головой о бревенчатую стенку, но и этот удар не выбил из нее сознание. Перед глазами расплывались желто-красные круги, голова кружилась, подняться не было никакой возможности, но Кристина видела, как Макар, склонившись над ней, с ужасом заглядывает в глаза.

– Ты живая? – взволнованно спросил, мощным движением поднимая ее с пола.

– Местами.

– Я не хотел.

– Все равно не прощу!

Она весело засмеялась, глядя в его перепуганные глаза. Он боится. Боится, но он не трус. Потому что боится за нее…

Кристина смеялась от всей души. И это был совсем не тот смех, которым она осенью прошлого года отвадила от себя Славу. Этим смехом она призывала к себе Макара.

– Не прощу, пока не поцелуешь!

Печь еще не разогрелась, но в парилке уже жарко. Горячая каменка, знойная женщина, кипящая страсть… И так хорошо здесь, что уходить не хочется.

Кристина лежит на полоке, ничуть не стесняясь своей наготы, красивая ее спина густо покрыта капельками пота, голова покоится на предплечье согнутой руки, лицо спрятано.

Ну, не смог Макар устоять перед искушением. Слишком уж сладкими оказались у Кристины губы, потому и набросился он на нее как изголодавшийся зверь. Может, и не было бы ничего такого, если бы она хоть как-то подала знак, что ей это не нужно. Но ведь она подавала совсем другие знаки, и он следовал им, пока они с ней, совершенно измочаленные тоской друг по другу, не расползлись в разные стороны. Он сидел на нижнем полоке, она лежала на верхнем.

– Тебе плохо? – спросил он.

– Мне хорошо. Мне очень хорошо…

Кристина вдруг сползла с полока, села к Макару на колени и, с жадностью прижавшись к нему, прошептала:

– Ты, наверное, думаешь, что у меня было много мужчин. А у меня никого не было. С тех пор как ты ушел, никого не было… Ты, наверное, думаешь, что я вру? Да, с тех пор как ты ушел, я много врала. Но у меня работа такая… А мужчин у меня не было. Хотя и могли быть. Был один. Но я сравнила его с тобой и послала его далеко-далеко… Ты не думай, я не такая, как раньше!..

Макар вдруг услышал, как открылась входная дверь. Он попытался отстраниться от Кристины, но та лишь крепче прижалась к нему. В предбаннике скрипнула половица, дверь в парилку открылась, и он увидел лицо ее отца.

И Николай Афанасьевич его увидел, хотя вряд ли узнал. Не успел узнать – так быстро он скрылся.