Владимир Кочергин - Судьбы, как есть

Шмелев упросил Федора подготовить его к встрече с Васильевым, но не получилось. Тогда он послал ему по почте свое заявление на председателя Комитета по безопасности в Государственной думе РФ. Этого человека Артем знал еще с 1995 года через своих боевых друзей из МВД. Васильев отнесся к трагедии Шмелева, по-человечески сочувствуя и, конечно, Артем был благодарен ему за те действия, которые способствовали экстрадиции Мормурадова из Казахстана. Адвокат к утру прислал по почте хорошо отредактированный текст заявления. Опытный юрист, следователь со стажем в пятнадцать лет, руководитель целого отдела, адвокат Дружинин сказал просто: «Помочь боевому офицеру найти справедливость, наказать преступников за жесточайшее убийство его детей и маленького ребеночка — это моя задача, а верней, моя человеческая обязанность и честь. Я сделаю все, что в моих силах и более того!»

Утром в руках у Шмелева была первая серьезная бумага, которая и дала возможность биться дальше.

Других таких, как Васильев, влиятельных и порядочных людей Артем в Госдуме не видел и, дозвонившись до Васильева, просил принять его с заявлением, так как не знает, что теперь делать с делом, которое остановили, скомкали, а преступники остаются на свободе.

— Я в крайнем отчаянии и не понимаю, как спихнуть эту машину с горки, чтобы она побежала, полетела и хоть как-то начала двигаться. Помогите. Прошу, — просил у него Артем.

— Хорошо, я понял. Тринадцатого мая ко мне. Созвонитесь с моим помощником Дмитрием. Даю телефон.

Но прежде чем встретиться с Васильевым 13 мая, то 7 мая, без пятнадцати десять Артема провели в кабинет полковника милиции Щукина.

На Петровке 38 Артем был не первый раз. Был он и в 1995 году в кабинете первого зама начальника ГУВД Москвы генерал-майора Васильева. После этого в этом кабинете он был еще у двух разных генералов, но это уже были другие дела. Знал Артем о МУРе много от друга своего по тому боевому делу, с бандой Князя, Эдика Маркова и покойного Игоря Бутова. Теперь он был в кабинете человека, который в целом полностью владел обстановкой по расследованию дела об убийстве семьи Карделли.

Артем в это утро встал рано и, так как ему в 13.30 надо было в военной форме быть на мероприятии в Ассоциации «Защита-Р», гладил брюки, чистил ботинки, драил кокарду на фуражке и другие атрибуты формы, приводил ее в порядок. Форма, она ведь, как и машина, без движения хиреет, стареет, ржавеет.

Щукин, как и ожидалось, не проявил доброжелательности в приеме потерпевшего, и форма боевого полковника с отличительными знаками от невоюющих людей не произвела никакого впечатления на полковника милиции Щукина.

Он слегка наклонился в кресле и подал свою руку. «Но почему у него на глазах в темном кабинете были затемненные очки?» — Артему было сразу не понять. Все станет понятней гораздо позже, и особенно этот трюк с быстрым окончанием беседы.

Артем начал задавать свои вопросы и делать свои выводы и вносить предположения.

— Сколько раз допрашивался Мормурадов?

— Ну, я неоднократно бывал в Бутырке и беседовал с ним. Это тертый калач! Судимость у него есть, и не одна, боксер. Одним словом, рецидивист. Молчит, и все.

— Можно ли развязать язык этому «очень крутому», как его представляют в прокуратуре, недоноску, и что надо сделать для этого?

— А что сделать, да ничего не сделаешь. Да, а что биться по этому поводу, на него и так фактов полно.

— Да что вы все заладили, факты, рецидивист, боксер, — начал злиться Артем.

— Давайте без эмоций, — сразу стал поправлять его Щукин.

— А вы меня не останавливайте, я ведь вам не мешаю пить чай.

— Хотите — присоединяйтесь, — уже более дружелюбным тоном сказал Щукин.

— Скажите, Александр Иванович, я вам в течение года мешал работать?

— Да вроде нет.

— Так, а что вы уклончиво отвечаете на мои вопросы? Дело-то почти закрыто, готовятся документы на суд, но я опять по Мормурадову. Проводилась ли с ним работа психиатра, гипнотизера, экстрасенса, проверка на детекторе лжи? Скажите, где наши Гуровы, Жегловы, Шараповы, где престиж милиции? Складывается впечатление, что Мормурадов запугал весь уголовный розыск.

— Это не так. Поверьте, мы сделали все, что могли, и даже больше.

— А результата нет. Почему вы так холодно встретили моего адвоката?

— Не люблю адвокатов.

— И это все?

— Ну не люблю, и все.

— Но вы можете не любить конкретного человека, но Федор Матвеевич Вам еще ничего плохого не сделал, он только хочет помочь в расследовании.