Агата Кристи - Том шестой. Выпуск II

– В этом и суть, – сказал Пуаро. – Кто?

И снова проницательные глаза строго ощупали его лицо.

– Итак, каково ваше мнение? – спросил мистер Эдмундс.

– А ваше?

Старик помолчал минуту, затем сказал:

– Но аргументов, которые хотя бы немного помогли, не было. Абсолютно никаких.

– Вы присутствовали на процессе?

– Ежедневно.

– Вы слышали показания?

– Да.

– Вас ничто в них не удивило? Не показалось… неискренним?

Эдмундс ответил коротко:

– То есть кто-то из них врал?.. Но разве у кого-то была причина желать мистеру Крейлу смерти? Извините меня, мсье Пуаро, но я считаю эту идею слишком мелодраматической.

– И все же я прошу вас хоть немного над этим подумать, – настаивал Пуаро.

Он смотрел на умное лицо Эдмундса, в его полные раздумья глаза. Эдмундс покачал головой.

– Мисс Гриер… – произнес он. – Слишком желчна и недоброжелательна! Мне казалось, что при многих вопросах она теряла самообладание. Но Крейл был ей нужен живым, с мертвым ей нечего было делать. Она, понятное дело, хотела видеть миссис Крейл на виселице. И это потому, что смерть лишила ее человека, которого она любила. То была тигрица, у которой вырвали добычу. Нет, мистера Крейла она хотела живого. Филипп Блейк был также против миссис Крейл. Он вонзал в нее нож при любом удобном случае. Но надо признать – он был по-своему честен. С мистером Крейлом они дружили. Его брат, Мередит Блейк, весьма неудачный свидетель-путаник, нерешительный, не уверенный в своих ответах. Я видел много подобных свидетелей: создается впечатление, что они лгут, хотя, по сути, все время говорят правду. Он был не слишком разговорчив, этот Мередит Блейк, и все же адвокат вытянул из него довольно много. Блейк – типичный обыватель, из тех, кого легко сбить с толку. Зато гувернантка держалась очень хорошо. Не будучи многословной, она отвечала на поставленные вопросы корректно и точно. Слушая ее, невозможно было сказать, на чьей она стороне. Хладнокровная женщина, твердо стоящая на земле. – После короткой паузы он продолжал: – Меня нисколько не удивило бы, если бы оказалось, что она знает об этом деле значительно больше, чем говорила.

– И меня, – сказал Эркюль Пуаро.

Он внимательно посмотрел на морщинистое лицо Альфреда Эдмундса. Сейчас оно было абсолютно равнодушным. Эркюль Пуаро не сомневался, что напал на верный след.

Мистер Калеб Джонатан жил в Эссексе. После учтивого обмена письмами Пуаро получил приглашение – почти королевское по форме и стилю – поужинать и остаться на ночь. Пожилой джентльмен был колоритной фигурой. После пресных блюд Джорджа Мейхью он подействовал на Пуаро словно стакан старого доброго портвейна.

Где-то около полуночи, смакуя выдержанный ароматный коньяк, мистер Джонатан разговорился. Он оценил дипломатичность Пуаро, который тактично удерживался от того, чтобы подгонять его, и теперь счел, что настало время обсудить тему семьи Крейл.

– Наша фирма обслуживала много поколений этой семьи. Я знал Эмиаса Крейла и его отца, Ричарда Крейла, помню даже Эноха Крейла – деда. Все предки Эмиаса – помещики, которые больше занимались лошадьми, чем человеческими созданиями. Прекрасно ездили верхом, любили женщин и не очень интересовались искусством и политикой. Они пренебрегали политикой. Только жена Ричарда Крейла была полна идей. В ней их было больше, чем здравого смысла. Она имела поэтические и музыкальные способности и неплохо играла на арфе. Немного болезненная, она все же казалась прекрасной, когда лежала на своей софе; была поклонницей Кингсли, [1] Кингсли Чарльз (1819–1875) – английский прозаик, представитель христианского социализма в Англии. Писал романы на социальные и исторические темы. Героя одного из наиболее известных его романов, «Эй, на Запад!», зовут Эмиас. поэтому и назвала своего сына Эмиасом. Отец, правда, кривился – он считал это имя комичным, но смирился. Эмиас Крейл получил в полной мере двойную наследственность. От своей матери унаследовал артистический вкус, а от отца – силу, чувство собственника и безжалостный эгоизм. В семье Крейл все были эгоистами. Ни за что на свете ни один из них не допустил бы иной точки зрения, кроме собственной.

Постукивая пальцами по подлокотнику кресла, старый Джонатан пристально посмотрел на Пуаро.

– Вы меня поправьте, если я ошибаюсь, мсье Пуаро. Мне кажется, вас интересует психология действующих лиц, если можно так выразиться.