Джон Карр - Часы-убийцы

Боскомб вздрогнул, как человек, неожиданно попавший в окружение врагов. Обернувшись с беспомощным видом, он проговорил:

– Уж от вас-то, Люси, я не ожидал... Нет... нет, вы не поняли, о чем шла речь! Я только хотел немного подшутить над этим надутым болваном. Он вечно твердит о своих нервах...

– Не лгите! – крикнула девушка. – Дон подсматривал за вами через окошко в крыше, и не раз. Он знал уже целый месяц о том, что вы готовите, после того, как вы первый раз рассказали Стенли о "психологии убийства", и о "реакции человека на тень смерти", и о прочих бреднях... лишь бы порисоваться, изобразить себя сверхчеловеком...

Хедли ударил кулаком по столу. Люси, вздрогнув, – отступила на шаг, и Хедли обвел взглядом собравшихся.

– Чушь какая-то, – буркнул он. – Ну, – проговорил он после короткой паузы с принужденным спокойствием, – давайте-ка попробуем разобраться. Вы, мисс Хендрет, обвиняете этого джентльмена и Питера Стенли в том, что они готовили убийство. Вы утверждаете, что Гастингс, помимо того, что был свидетелем сегодняшних событий, еще раньше знал о готовящемся?

– Да. Он не знал лишь, кто будет жертвой, – этого они и сами не знали. Может быть, они собирались выбрать ее наугад.

Хедли снова сел и с любопытством посмотрел на девушку.

– Это для меня ново. Господи, а я-то думал, что меня уже ничем не удивишь! А Гастингс, выходит, был на крыше, видел, что готовится убийство, и не пытался ему помешать?

– Да, не пытался, – с нажимом ответила девушка. – Ни за что не сделал бы этого. Вот это я и хочу объяснить. Понимаете...

– Я сам это объясню! – выкрикнул кто-то за полуоткрытой дверью. – Я хочу дать показания, – продолжал тот же голос, – и поскорее, прежде чем я снова отключусь. Помогите-ка войти, ребята!

Произнесший эти слова широкоплечий высокий юноша покачивался и, казалось, сам удивлялся тому, что еще держится на ногах. Его красивое лицо в нормальной обстановке, вероятно, бывало очень серьезным, но сейчас, пересиливая смущение, он выжал из себя беззаботную светскую улыбку. Юношу поддерживали с одной стороны Элеонора, с другой – сержант Бетс.

– Дональд, тебе же нельзя! – запротестовала Люси, бросаясь к нему. – Ты же знаешь, что сказал врач...

– Ладно, ладно, – тоном взрослого, который успокаивает ребенка, проговорил молодой человек, оглядываясь вокруг. На лице его остались следы йода, затылок был забинтован, и было видно, как он гордился тем, что не послушался врача. Добравшись до стула, юноша облегченно вздохнул и сел. Цвет его лица уже не был таким пугающе серым.

– Послушайте, – задумчиво сказал он, – я основательно расшибся, и в голове у меня все здорово перепуталось, но одно я непременно должен вам рассказать. Хотите верьте, хотите нет, но с дерева я свалился не потому, что подо мной обломилась ветка или еще что-нибудь в этом роде. Я бы, если нужно, по нему спустился с закрытыми глазами. Сам не знаю, как такое случилось. Я сдезал, чтобы побежать к дверям, и вдруг "б-бах!"

Хедли повернул свой стул так, чтобы лучше видеть юношу.

– Раз уж вы потрудились прийти к нам, может быть, ваше состояние позволит ответить еще на пару вопросов. Меня зовут инспектор Хедли, а вы, насколько я понимаю, тот самый молодой человек, который знал, что в воздухе-пахнет убийством, и ни слова не сказал об этом?

– Да, – спокойно кивнул Гастингс, – это я и есть. Странным было такое внезапное, почти маниакальное спокойствие – в одно мгновение юношу словно подменили; к тому же у него снова открылось кровотечение. Вынув носовой платок, он прижал его к носу и запрокинул голову. Немного подождав, он проговорил дрожащим голосом:

– Прошу прощения. Я хотел бы дать показания, сэр. Только я предпочел бы, Элеонора, чтобы ты ушла. И ты тоже, Люси. А вы останьтесь, мистер Боскомб.

– Я не уйду! – Элеонора, выпрямилась, встала рядом со стулом юноши. Ее губы были крепко сжаты, на глазах выступили слезы. Бросив взгляд на Люси, она снова перевела его на Дональда. – Сумасшедший! – вырвалось у нее. – Почему ты не рассказал обо всем мне, пришел ко мне, почему тебе надо было обратиться к ней.

– Замолчи! – оборвала ее Люси. – Опомнись и не устраивай из убийства семейную сцену!

– Ты-то, разумеется, останешься здесь? – горько рассмеялась Элеонора.

– Искренне сочувствую, но я – его адвокат... – Люси покраснела и умолкла, потому что Элеонора вновь засмеялась. В такую минуту эти слова прозвучали действительно довольно глупо, подумал Мелсон, пусть даже сказанное и вполне отвечало истине. У него мелькнула мысль, что женщины-адвокаты могут пользоваться доверием разве что в университетских кругах. Люси Хендрет несомненно умна и, судя по всему, знает свое дело, но сейчас она показала себя всего лишь женщиной, способной потерять самообладание из-за насмешки соперницы. Хедли выразил свое мнение еще короче: