Лилиан Браун - Кот, который играл в слова

– Мистер Тейт плешивый?

– Ни волосинки на голове. А ещё он страдает радикулитом… Вы знаете, что такое кулокемба?

Коки покачала головой:

– Обезьяна с плешивой головой и чёрными руками. Коко и её отрыл.

– Чёрные руки! Да это поэтический символ! воскликнула Коки. – Чего же вам ещё?

– Не каждое слово относится к этой ситуации. Иногда это высокопреосвященство или калориметрия . Но однажды он закогтил на одной странице сразу два подходящих слова: краснощёкий и красный зверь . Могу добавить, что Тейт румян и крепко сложен.

– Ох, Квилл, ваш кот и впрямь словно на это настроен! – взволновалась Коки. – Вы можете с этим что-нибудь поделать?

– Увы. – Квиллер выглядел подавленным. – Не могу же я пойти в полицию и рассказать им, что мой кот подозревает отпрыска прекрасной старинной фамилии! К тому же есть и ещё одна возможность…

– Какая же?

– Может быть, – сказал Квиллер, – полиция тоже подозревает Тейта и опубликовала версию с мальчиком-слугой для прикрытия.

Квиллер пришёл домой от Коки раньше, чем рассчитывал. Коки его выставила. Сказала, что у них обоих завтра – работа, а ей ещё надо уложить волосы и прогладить блузку.

Когда он прибыл на «Виллу Веранда», Коко приветствовал его традиционными прыжками, которые окончились на письменном столе. На телефонном аппарате мерцал красный свет. Коко, казалось, говорил: вот, телефон тут без тебя названивал, а ответить было некому.

Квиллер набрал номер коммутатора.

– Мистер Банзен звонил вам в девять вечера, сказал ему дежурный. – Просил вас позвонить ему домой, если вы вернетесь до часа ночи.

Квиллер взглянул на часы. Часа ещё не было, и он принялся набирать банзеновский номер. Но потом передумал. Решил, что Коки была права насчёт имиджа, и подумал, что не мешало бы и ему поработать на свой собственный имидж – завидный имидж холостяка, куролесящего до утра раннего.

Квиллер вытащил всё из карманов пальто, повесил его на спинку кресла и уселся за стол – листать газетные вырезки в досье Тейта. Коко наблюдал за ним, бездельничая в позе, общепринятой у львов и тигров, – обвив хвостом шведское хрустальное пресс-папье.

Газетные вырезки были разных оттенков желтоватого и коричневатого цветов – в зависимости от давности статей. На каждой вырезке стоял штамп с датой публикации. Необходимости читать штампы не было: устаревшие оттиски, как и ветхость бумаги, свидетельствовали о датах.

Сначала Квиллер наскоро пробежался по вырезкам, надеясь ухватить скандальный заголовок. Ничего не обнаружив, он принялся читать систематически: история трех поколений Тейтов в хронологическом беспорядке.

Пять лет назад Тейт произнёс речь на собрании Ювелирного общества. Одиннадцать лет назад умер его отец. Нашлась многословная статья о производственной компании Тейтов, видимо одной из серии давно основанных фамильных фирм; организованная в 1883 году для выделки кучерских кнутов, компания производила теперь автомобильные радиоантенны. Старая великосветская хроника показывала Тейта-старшего то в опере, то на благотворительной ниве. Три года назад Джордж Верниг Тейт объявил о своём намерении изготавливать антенны, с виду похожие на кучерские кнуты. Годом позже новости заявляли, что производство Тейтов закрыто, а судебное дело о банкротстве – открыто.

Засим последовало брачное объявление двадцатичетырехгодичной давности. Мистер Джордж Верниг Тейт, сын мистера и миссис Верниг X. Тейт с Тёплой Топи, собирался жениться. Вся семья Тейтов в полном составе отбыла в Европу на церемонию. Бракосочетание праздновалось в доме отца невесты, Виктора Торвальдсона из…

У Квиллера глаза вылезли на лоб, когда он прочел: «…Виктора Торвальдсона из Орхуса, Дания».

Он откинулся на спинку кресла и пыхнул себе в усы.

– Коко, – спросил он, – как по-твоему, чего Гарри Нойтон добивается в Орхусе?

Кот раскрыл было пасть для ответа, но его объяснениям не хватило воздуху, чтобы прозвучать.

Квиллеровы часы показывали час ночи, и он заторопился, листая оставшиеся вырезки, пока не нашёл то, что искал. Затем взволнованно набрал номер Одда Банзена.

– Надеюсь, я тебя не вытащил из кровати, – сказал он фотографу.

– Как твоя свиданка, старый котяра?

– Неплохо. Неплохо.

– А что ты делал нынче утром на Мерчент-стрит?

– Откуда ты знаешь, что я был на Мерчент-стрит?

– Ага! Я видел, как ты ждал автобуса на юго-западном углу Мерчент и Стэйт в одиннадцать пятьдесят пять.