Герман Макнили - Бульдог Драммонд (следствие ведет Хью Драммонд) [litres]

– Превосходный финал для третьего акта мелодрамы. Несомненно, мы можем продолжить позже. Тем временем… – тут Лэкингтон посмотрел на часы. – Мне пора. Не могу обойтись без анонса дальнейшей программы, капитан Драммонд. К сожалению, и господин Петерсон, и я должны оставить вас сегодня вечером; но мы вернемся завтра утром – или, во всяком случае, я вернусь. Вас оставят на попечительство Генриха – того приятного немца, которого вы как-то назвали грязным бошем. Как вы можете ожидать, он испытывает чувства большой дружбы и привязанности к вам. Вам не должно недоставать никаких физических удобств. А завтра, когда я вернусь, мы займемся научными экспериментами, и, хотя я боюсь, что вы найдете их болезненными, это большая честь – пострадать во имя науки… И не беспокойтесь, о дорогой маленькой Филлис всегда будут хорошо заботиться.

Внезапно он схватил девушку и поцеловал ее, прежде чем она поняла его намерение. Веревка, стягивающая тело Драммонда, заскрипела, но не поддалась ни на миллиметр. Все пространство, казалось, наполнило багровое пламя, из которого выступила мерзкая харя Лэкингтона.

– Как это мужественно – поцеловать леди против ее воли и бить связанных… – процедил Хью.

Дождь ударов обрушился на лицо Драммонда, девушка со стоном рухнула в обморок.

– Уймитесь, Лэкингтон, – сказал Петерсон, вмешавшись еще раз. – Отнесите девчонку наверх и пошлите за Генрихом. Время выдвигаться.

Лэкигтон недовольно бросил кнут.

– Возможно, пока этого хватит. Но день за днем, капитан Драммонд, вы будете взывать к Небесам о милосердии, пока я не вырву ваш язык, и вы не сможете больше кричать от боли. – Он повернулся, поскольку немец вошел в комнату. – Я оставляю их вам, Генрих. Используйте кнут, если они закричат, и заткните им рот.

– Они не пудуть кричать дфажды, Йа! Грязный бош проследить!

– Нас ожидает веселая ночка, – спокойно заметил Хью.

Немец куда-то вышел, и три связанных пленника остались одни.

– Как они захватили тебя, Тоби?

– Полдюжины этих громил появились внезапно, – ответил Синклер. – Дали мне по башке, очнулся я уже здесь.

– Это тогда тебе попортили лицо? – спросил Хью.

– Нет, – ответил Тоби мрачным голосом. – Мы коллеги по части того, что касается лиц, старик.

– Лэкингтон? Небеса! Если бы хотя бы одна рука у меня была свободна… – Он прервался и рассмеялся. – А ты, Алджи, как тут оказался?

– Шел и споткнулся, и какой-то гад запинал куда-то мой монокль. Сослепу я никого не мог убить и оказался в этом чудном местечке, предварительно получив по затылку.

Хью рассмеялся, затем внезапно стал серьезным.

– Вы не видали жевателя жвачек? Проныра с мордашкой зверюшки-талисмана?

– Господь миловал! – заявил Алджи.

– Хорошо! Он, вероятно, сумел от них уйти, и он не дурак. А то я думал, остался только Питер…

Он замолчал на полуслове. Потом продолжил:

– Джерри во Франции все еще получает гербовую бумагу на свою машину. Тед поехал выхаживать старину Поттса.

– И мы здесь, сидим, как три экспоната в чертовом музее, – вклинился Алджи с истеричным смехом. – Что они сделают с нами, Хью?

Но Драммонд не ответил, и, посмотрев на его лицо, Алджи не стал переспрашивать.

Медленно тянулись часы, пока последний луч дневного света не исчез из окна в крыше, тогда зажглись тусклые электрические лампы. Периодически Генрих входил, чтобы посмотреть, что они были все еще здесь. Но по звукам хриплого смеха, доносившимся из-за дверей, было ясно, что немец нашел себе более приятную компанию. Потом он принес поднос с хлебом и водой, поставив на стол возле Хью.

– Еда для тебя, английская свинья, – сообщил он, злорадно посмотрев на каждого из пленных. – Герр Лэкингтон приказаль так, штобы фы быль здороф-ф завтра утром. Пригодный для пытки!

Он приблизил свое багровое лицо к лицу Драммонда и затем плюнул.

Алджи Лонгуорт ругнулся сквозь зубы, но Драммонд не заметил. В течение прошлого получаса он был погружен в мысли, так что другие поверили, что он спит. Теперь с тихой улыбкой он посмотрел на немца.

– Сколько, мой друг, вы получаете за свою службу?

Немец искоса посмотрел на него.

– Достаточно, чтобы увидеть, что ты завтра здесь, – сказал он.

– Я всегда полагал, что вы деловой человек. Вы бедный дурак, у меня есть тысяча фунтов ассигнациями в портсигаре.

На мгновение немец уставился на капитана. Пламя жадности вспыхнуло в его поросячьих глазках.

– Вы не врат-ть? Тогда грязный бош будет о них заботиться.